— Дас ист справлюсь, — важно ответил Анчутка из своего угла. — Мы, бесы, любвеобильны не по-детски и неутомимы, куда там кроликам. Ок, сэр, кого прикажете удовлетворить, кого обрюхатить — сильвупле!

Ответом послужил ловкий бросок мельхиоровой ложкой в лоб нахала! Рука старца Пафнутия по-прежнему был тверда, а глаз меток.

— Что, совсем никого нельзя?

Бес словил второй раз тяжёлой поварёшкой.

— Так там вроде бы потшебуе младым пани, нэ? Не о благе людском ли должен печься пастырь, ваше святейшество?

Третий раз ему досталось уже фарфоровой миской по башке и вдребезги, ибо некоторые с первого слова не понимают. Я тоже вот так получал не раз, поэтому невольно обменялся с нечистым сочувственным взглядом. А разгорячённый противоречиями старец Пафнутий накинул на плечи полушубок и вышел на крыльцо.

Мы трое, не сговариваясь, метнулись в сени, там холоднее, зато слышимость лучше. Подсматривать никто не рискнул, но общее впечатление и так вполне себе складывалось.

— Чего от надо, православные? По требам духовным в храм от приходите, а по личным-то делам батюшку во время отдыха требушить не благословляется!

— Пафнутий! — на истерической ноте взвыл чей-то старушечий голос. — Ты тута от людям головы не морочь, отдавай парнишку-у! Хоть по кругу разок пустим.

Ну а после этого начался уже абсолютно стихийный митинг.

— Кольца на руке нету, стало быть, холостой? А сие грех!

— Грех и искушение! На селе, поди, двадцать шесть незамужних баб, а он мало что к чернецу не подпускает, так ещё и красавчика зажал!

— Жалобу на него в Святой Синод писать надобно и копию президенту!

— Бабы, я думаю, стоит жребий бросить. Иначе ить передерёмся все. Вона даже девяностолетняя тётя Дуся приковыляла, типа а вдруг? В больших городах, говорят, даже модно на старухах жениться. Пенсия есть, жильё тоже, претензий не имеют, всё понимают, едят мало и рот без зубов.

— Мы ведь не силком, мы по-людски свататься пришли. Пущай выйдет да выберет!

— Что мы с ним рассусоливаем, бабы? Дверь снесём, в избе пошарим, небось под кроватью-то спрятал красавца-мужчину. А ну, навались дружно!

Ситуация выходила из-под контроля на глазах да так и вышла в считаные минуты.

Отец Пафнутий, как вы понимаете, и слова-то сказать не успел, как спаянная толпа женщин массово пошла «на штурм Зимнего». Бедный бес поджал хвост и реально кинулся прятаться под кровать. Я лихорадочно начал засучивать рукава, ища взглядом топор и прекрасно понимая, что вот сейчас-то уж точно «мы все умрём».

Но Гесс преспокойно вышел наружу, встал на ступеньку ниже святого отца, поднял уши, раззявил страшную пасть и выдал в воодушевлённую толпу три раза:

— Гав! Гав!! Гав!!!

Бабы отшатнулись.

— Собака дьявола, — пискнула всезнающая баба Дуся, первой отгребая на двух клюках по снегу.

О-о-о, зря она это сболтнула, зря….

«Обидели собаченьку! — прочитал я в огненном взгляде добермана. — Опять обозвали ни за что. Кусь их?»

Пёс в длинном прыжке метнулся в толпу, словно обезумевший бич божий!

Нет, ему даже кусать никого не понадобилось. Довольно было рычать, гавкать, щёлкать клыками, брызгая горячей слюной, чтобы через две-три минуты поле боя оказалось за нами.

Милые женщины с воем, причитаниями и матом признали своё поражение, удаляясь в неконтролируемом бегстве и теряя валенки и слёзы, словно варвары-галлы перед когортами римских легионеров.

— Ох, Геська, — только и сказал отец Пафнутий, разводя руками, — хороший от ты защитник. Сами голодать станем, а тебя от кормить будем!

Пёс тут же опустил уши и, смиренно виляя обрубком хвоста (ну не поднимается рука написать «хвостом»!), подлез головой под ладонь батюшки: гладь меня, гладь!

Примерно через полчаса-час к нам забежал усталый районный участковый. Показал аж сорок шесть заявлений, из них ни одного с жалобами на покусы, драку или гавканье, все исключительно возвышенно-страдальчески-поэтические.

Ну, в том плане, что не могла бы родная полиция сделать внушение и воздействовать на православного батюшку, чтоб он повелел своему пареньку (родственнику, племяннику… или кто он там есть, красавчик?) в строгом порядке жениться на местной сельчанке, ибо…

Дальше сами можете себе представить. Если не можете, вы счастливые люди. Отец Пафнутий в очередной раз напомнил, что церковь у нас отделена от государства, и посему шиш вам, а не мой племянник Анчутка из-под Еревана.