Время упреков давно миновало — для них он опоздал на целые века. Опоздал даже родиться. Но сдержаться не смог всё равно:

— Для мира лучше, если бы ты вообще не появлялась на свет. Нигде и никогда.

— Возможно. — Лед и сталь. Она — южанка, как и он. Хоть меж ее и его родиной пролегли тысячи миль. И всё же… Дева-Смерть могла быть одним из его предков. Не прямым — у нее никогда не было детей… хоть это ему известно точно. — Но для мира будет хуже, если меня не станет теперь.

Она не вернула ему упрек. Даже не намекнула, что неотвратимая беда, на чьем пути уже не воздвигнуть плотину, никогда не пришла бы в Лингард — если б у одной матери родился мертвый сын.

Дева-Смерть, оказывается, великодушна. Но он сам — нет.

— Ты уничтожила Круг, хранивший мир. Другие заняли место ушедших, но не были и вполовину столь сильны. А заменить уже их оказалось некому.

— Ты не знаешь, каким стал бы твой любимый мир без меня. — Усмехается — горько и зло. И устало. — Возможно — никаким. Потому что его не стало бы совсем. Нигде. Когда гниет опора — ее нужно менять. На что угодно. Пока не рухнуло всё.

— Мир интересовал тебя в последнюю очередь.

— Возможно. А тебя интересовала лишь власть… и ущемленное мужское самолюбие. Будем считаться?

— Ты знаешь, что на самом деле меня волновало.

— Да. Примерно так же, как меня — мир. Хватит, Хранитель. Ни ты, ни я не были бы здесь — если б не изменились… волчонок. И у нас нет выбора. Больше нет. И есть. Ты предал свою королеву — теперь умрешь за свою королеву. А я… ты читал пророчество.

— Скажи мне еще…

— Я не знаю, куда мы уходим, мальчик. И не помню, как умирала. Я была, меня не стало, я — снова здесь… — горечь в ее голосе. И… понимание.

Всё, как у него. Значит, там действительно ничего нет. Он просто больше не откроет глаза. Его не будет. Совсем — и больше никогда. Странно — после стольких лет полужизни думать об этом. Страшиться смерти, когда и так — не жив.

Хуже, что не станет не только Хранителя, но и Лингарда.

— Выбирай. И решай. Однажды ты уже выбрал — и ошибся в угоду собственной гордыне. Теперь придется выбирать верно. У тебя мало времени, и день и час твоего ухода определишь не ты. Своей судьбы тебе уже не изменить, но вот судьбу Лингарда… Это еще в твоей власти. Выбирай.

Часть вторая. Тени прошлого.

Конец Месяца Сердца Весны.

Несчастен тот, кто не переносит несчастья.

Биант из Приены.

Глава первая.

Эвитан, Южный Тенмар — окрестности Лютены.

1

Туман. Бледно-розовый, а если пошевелиться — вмиг окрасится багровым. И тончайшие бритвы прошьют тело тысячами лезвий. И игл.

Лучше замереть.

Вот теперь — почти не больно. Хоть рана в живот и смертельна. Но выстрелы и торжествующая харя наглого секретаришки — всё это было там. А здесь — лишь чуть шелестят звуки, едва различимы тени… и не дает шелохнуться легкое покалывание.

Легкое — если не двигаться!

Наверное, Леон уже умер. Так боялся смерти, а оказалось — совсем не страшно. Ведь здесь уже все родные. Отец, Ирия…

Раз за Гранью никто не умирает насовсем — значит, и они тоже будут жить, как прежде…

В душе шевельнулся легкий червячок сомнения: простят ли они его? Но почему нет? Ведь он тоже умер! От такой страшной раны! И его предал родной дядя… Леон доверился ему — такому умному, взрослому! — а тот принес наивного племянника в жертву собственным подлым интригам.

Папа всё поймет — не может не понять. И нет такой вины, что он не простит любимому сыну. Отец всегда был добрым… А Ирии они всё объяснят вместе.

Почти не больно. Значит, это точно не «царство вечных мук, огня и хлада». Леон — в светлом Ирии, у Творца. Наверное, это папа замолвил за сына слово… А боль прошла не до конца, потому что даже за Гранью для исцеления столь тяжких ран нужно время.

— Он так ничего и не понял…

Юноша не уловил смысла слов. Но так прекрасен сам голос — глубокий, древний, нечеловечески прекрасный! Как в прочитанных в детстве легендах. Наверное, у благородного рыцаря Эритоса был такой же…

А какими еще быть голосам Вечных Спутников Творца Милосердного и Справедливого? И как чудесно, что звуки уже столь хорошо различимы! Теперь не шелест, а музыка…

— Если его не заставил прозреть порог Вечности — не заставит ничто…

2