Жив!

Леон осторожно шелохнулся, ожидая острых когтей боли. Но она не пришла. О ранении напомнило лишь странное неудобство — там, где живот туго обнимает широкая повязка.

Юноша осторожно окинул одеяло. Так и есть — чистое белое полотно без малейших пятен крови. Значит, рана закрылась.

Он жив, он все-таки будет жить! И не попадет в Бездну Вечного Мрака, Стужи и Огня! Еще долго-долго!

Леон облегченно откинулся на подушку. С чего он вообще испугался, что угодит в Бездну? Там ведь место только грешникам и негодяям — вроде Ревинтеров и Тенмара!

Страх иногда сильнее разума. И зря. Людской суд может ошибиться, но Творец Всего Сущего — выше земных заблуждений. Так неужели он не отличит Свет от Тьмы, а жемчуг от песка?

Шаги за дверью вырвали из размышлений о горнем. Юноша поспешно вновь накинул одеяло. Шаги — твердые, уверенные, мужские, но… вдруг с незнакомцем дама? А лорд Таррент в одном белье и дурацких бинтах!

Гость (или хозяин?) остановился у двери. А если… Липкий пот заструился по спине. Если это — убийцы?! Если они за Леоном…

Ужас аж подбросил. Юноша отчаянно завертел головой — в поисках оружия. Ничего нет, а он сам опять опоздал! Как тогда — с портьерой. Надо было нырнуть за нее. Она была шире этой двери! Сейчас отец был бы жив, а Леон жил дома. В него не стреляли бы, не грозил бы эшафот…

В проеме показалась чужая сильная рука — сомкнувшаяся на дверной ручке. Крепкая, широкая в запястье…

Леон вновь опоздал — в последний раз!

Но он не сдастся просто так! Таррент на ощупь схватил что-то, стоящее или лежащее у прикроватного сундука. Отвести глаза от двери сейчас не заставит и новый Глас Агнца Творца.

Палач — старше Леона лишь на несколько лет. Но не в пример сильнее и здоровее. Рослый, мускулистый северянин. Словеонец? Ормхеймец? Кто его подослал?!

— Леон… — шагнул убийца к юноше. Полуулыбка скользнула по чисто выбритому лицу. Еще и ухмыляется, сволочь! — Ты очнулся, отлично. Пора пить отвар, а потом займемся перевязкой…

И замолчал, увидев, что оттягивает Леону руку. Чем тот из последних сил замахнулся.

Кости ломит, по лбу струится мерзкий пот. Проклятая слабость навалилась неподъёмной горой…

Мучительно хочется знать, что за тяжесть попалась под руку. Утюг, что ли? Но что бы ни было — у него очень удобная ручка. А обернуться нельзя — враг начеку! Только и ждет, чтобы ударить. Или отравить своим «отваром»!

— Леон, успокойся! — еще шире залыбился северянин. — Я понимаю, что ты пережил, но здесь тебя лечат, а не убивают.

— Я тебе не верю! — затравленно выкрикнул раненый. Голос сорвался на визг — какой позор! — Не подходи ко мне!..

— Леон, если б я хотел тебя убить, за каким Темным стал бы заниматься твоими перевязками? — вздохнул убийца и палач. Твердой солдатской походкой (чем-то похож на отца, только Эдвард Таррент никогда не был столь крепок) подошел к печи. И невозмутимо занялся висящими над нею травами.

Сильные руки, длинные умелые пальцы. Растирают сушеную зелень, по щепотке сыплют в котелок. Вода мерно бурчит, принимает приправу.

Очевидно, готовится тот самый «отвар».

Леон, решившись, украдкой обернулся. В его левой руке — вовсе не утюг. Ночной горшок с ручкой. Весьма удобной — как раз по руке.

3

Огонь радостно трещит в печи.

Как же хорошо, когда тепло, светло, а рядом — друг! Северянина зовут виконт Витольд Тервилль, и он — спаситель Леона.

Теперь остается лишь отчаянно ругаться про себя. Лорд Таррент настолько ошалел от страха, что спутал благородного дворянина со всяким сбродом. Именно Витольд нашел умирающего Леона на заснеженной дороге. И принес в ближайшую лесную избу. По счастью, подвернулась неподалеку.

Тут бы жертве подлости Клода Дарлена и конец. Витольд честно признался, что в целительстве толком не понимает. (Ничего удивительного — наследники графов не занимаются ремеслом!) А уж рана в живот смертельна — даже когда под рукой настоящий врач с дипломом Академии.

Но на счастье Леона в избушку именно тогда заглянул знахарь одной из окрестных деревень. Некий ведун по имени Жак. Он и наложил на рану какие-то снадобья, что-то там пошептал, перевязал и оставил Витольду запас трав. И четкие распоряжения, что прикладывать к ране, а из чего варить отвар. Который больному нужно пить «через ночь, день и еще ночь».

И ушел. За прошедшие с тех пор почти две недели больше не появлялся.

Леона это не удивило. Деревенский травник получил за свои таланты звонкой монетой и убрался искать новый заработок в другом месте. А рана наверняка даже не была серьезной. Виконт Тервилль сам признался, что в лекарстве ни змеи не понимает. Задень пуля важные органы — и уж неграмотному знахарю дело оказалось бы точно не по зубам.