Шрифт:
И тогда судьба, худшая чем смерть, станет неотвратимой реальностью.
3
«Настоящая женщина делает лишь то, что хочет. Но умеет и всё, что должна. Чтобы потом вновь делать то, что хочет. Это помогает нам выжить в мире, где правят мужчины. На самом деле правим мы. Но чем дольше они этого не поймут — тем лучше».
Кармэн тогда самолично укладывала волосы воспитанницы — в «илладийскую кифару». Перед первым и единственным балом Элгэ в Вальданэ. Накануне смерти принца Арно и Алексиса. Двоих замечательных людей, один из них был дядей прекрасной Кармэн, а второй — мужем.
А кем он был для Элгэ, не узнает уже никто. И он сам — тоже.
Кармэн Зордес-Вальданэ давно стала живой легендой. Как любой, кто многажды мог погибнуть, но выжил. А заодно избежал бесчисленных ловушек. В том числе — родных сестер той, что заглотила якобы умнейшую воспитанницу Прекрасной Кармэн.
Будь честна хоть с собой, Элгэ. Ты не только ухнула с головой в волчью яму, но еще и дала заковать себя в цепи…
Отец проиграл, потому что слишком верил фальшивым друзьям. А ты — потому что не научилась на его ошибках. И своих наделала — до и больше. С самого начала.
Дала заманить себя в Эвитан. В открытую остановилась на постоялом дворе. Не сбежала — когда звериное чутьё подсказывало выход из капкана. Ввязалась в безнадежный бой.
Алексис говорил: «Два промаха подряд — вы почти мертвы. Три — вам осталось лишь сгинуть с честью». Что бы он теперь сказал о той, кого называл одной из лучших учениц? Признайся хоть себе: ты вела себя не умнее любой северной дикарки. Немудрено, что проиграла. Надо было лучше всё продумывать…
Еще не поздно. Этих уже не обманешь, но в Лютене будут другие. Элгэ — женщина. Прекрасная, обворожительная. И ученица Прекрасной Кармэн, Изгнанника Алексиса Зордеса и знаменитого философа Лоренцо Винсетти. Победителей.
Южанки считаются красавицами и на севере — это хорошо. Сейчас пригодились бы формы Кармелиты… Но чего нет — того нет.
Зато можно при случае переодеться юношей. А герцогиню Зордес-Вальданэ за мужчину примет лишь слепой.
Что ж, тоненькая фигурка тоже сгодится — Элгэ посчитают хрупкой. Она притворится глупой, слабой, запуганной, несчастной. А когда представится случай — северяне заплатят еще и за это!
В Лютене есть дядя Валериан. Он — родственник. И когда-то был другом Алексиса. У дяди на воспитании Диего. И брату не запрещали переписываться с сестрами…
Впрочем, чужую самоотверженность тоже переоценивать не стоит. До сих пор дядя Валериан о племянницах почти не вспоминал — и слава Творцу. У Кармэн было не в пример лучше!
Но в Эвитане именно граф Мальзери отвечает за родственниц. И защиты просить придется тоже у него. По неписаным законам чести — обязан.
Кармэн вытащит их отсюда! Нужно только протянуть время.
Подождать свободы. И шанса всадить в жирное брюхо свинопринца Гуго Амерзэна дюймов пять ледяной стали!
А для этого нужно выжить. И набраться сил.
Элгэ, как усталая гюрза, свернулась клубочком на сиденье кареты. Пытаясь уложить цепи так, чтобы мешали как можно меньше.
А теперь — завернуться в плащ и спать. Как можно дольше.
И поменьше страдать. Ярость тоже должна быть ледяной. Вызревшей.
Глава 4
Глава четвертая.
Квирина, Сантэя.
1
Серж опять — до невозможности серьёзен. И встревожен — будто за пределами казармы полыхает пожар на пол-Сантэи. Или Анри Тенмар вновь решил приговорить к смерти Роджера Ревинтера-Николса.
— Подполковник Тенмар! — Всё-таки тогда Анри умудрился напугать мальчишку не на шутку! Со дня, как они вызволили Сержа из тюрьмы, по имени он Тенмара не назвал ни разу. — Подполковник, разрешите — с Роджером буду драться я!
Ну, конечно. Именно об этом Серж и собирался просить страшного подполковника.
— Дерись, — разрешил страшный. — Только я тебе уже обещал его не трогать.
Это Анри решил еще по дороге в тюрьму. Загадал — если с Сержем ничего не случится…
В конце концов, сбежать Николс не пробовал. За друга — насколько Тенмар вообще разбирается в людях! — встревожился по-настоящему. Да и пощаду вымаливать не пытался.
Николс мерзавец и слабак — это да. Но не трус и не слизняк, что удивило.
— Это вы не тронете! — серьезности во встревоженном взгляде не убавилось ни на меар. — А остальные — запросто.
Остальные тоже не тронут — даже Конрад! Но в это Серж поверит не скоро.
Эверрат для мальчишки — почти смертельный враг. А на Рауля юный Кридель волком смотрит. Волчонком. На здоровенного матерого медведя.
Анри когда-то знал барона Ива Криделя. Тот всегда был мягким, сдержанным человеком. А Серж за четыре месяца умудрился оказаться на ножах чуть не со всеми.