Хубертус подскочил к обвисшему на кресле телу и приложил руки к шее, стараясь нащупать пульс. С огромным трудом, но ему удалось обнаружить медленные и очень редкие сокращения сердца. Значит, гауптман был еще жив.

— Носилки! Машину! Срочно! — заорал во всю глотку Вольфганг. — Альбрехт, немедленно свяжитесь с ближайшим аэродромом! Пусть сейчас же готовят рейс на Берлин! Если будут проблемы — пусть свяжутся с рейсхканцелярией, даже с самим рейхсфюрером! Вот позывные! — Он достал из внутреннего кармана бумажку с цифрами и передал её майору. — Шнель! Шнель!

Майор выскочил на улицу, и Хубертус услышал его отрывистые команды. Солдатики забегали, как ужаленные в зад, а где-то неподалеку завелись моторы автомобилей. Оставшись наедине с неподвижным телом, Вольфганг воровато огляделся и незаметно вытащил из кармана прозрачный пузырёк со светящейся жидкостью, несколько капель которой он капнул в приоткрытый и окровавленный рот гауптманна Кюхмайстера.

Мы неслись со злыднем с пригорка, постепенно набирая ход. Мимо пролетали кусты, ветки деревьев временами хлестали меня по лицу, но я этого словно бы и не замечал. Внутри меня клокотала настоящая ярость, которая буквально сочилась из моих глаз. Она расстилалась по земле за моей спиной призрачным темным туманом, заставляющим скукоживаться и чернеть зеленую растительность.

— Прости, дедко Большак! — крикнул я на ходу, рассчитывая, что меня услышит лесной хозяин. — Не по злому умыслу это!

— Береги себя, товарищ мой Чума! — Голос лешего словно раздавался со всех сторон. Как будто сам лес — деревья и кусты отвечали. Но услышал-таки меня лесной владыка, и претензий ко мне, похоже, не имел. — И я помогу тебе в этой схватке, чем смогу…

Чем же таким собирался мне пособить дедко Большак, я не представлял. Но и отказываться я даже не подумал — мне сейчас любая помощь пригодится, какой бы незначительной она не была. Жаль, что обещанной силы он раздобыть так и не сумел. Но, думается мне, что Лихорук сейчас основательно развернётся, пополнив свой, а заодно и мой резервный «боезапас».

Неожиданно мой одноглазый братишка растворился в воздухе, принимая привычное для себя состояние бесплотного зловредного духа. Я видел в магическом зрении, как он мгновенно меня обогнал и «скоростным метеором» помчался к границе леса. Стремительное движение злыдня даже оставляло за собой в эфире настоящий инверсионный след, как от пролетающего высоко в небе самолета.

Мне же пришлось плестись за ним следом, хотя я бежал так быстро, как никогда не бегал в этой жизни. Да и в прошлой бегуном-спринтером тоже никогда не был. А тут ещё и ноги сами несли меня под уклон. Но догнать злыдня мне всё равно не светило.

Пока я несся по лесу, то краем глаза отмечал происходящие с ним изменения. Мне казалось, что даже кусты и деревья потихоньку пришли в движение. Я обгонял оживающую на глазах ползущую растительность, подобную той, что когда-то пленила Лихорука, распяв его между древесных стволов. Толстые «лианы», словно гигантские змеи, неторопливо ползли в одном со мной направлении.

Местами мне приходилось перепрыгивать через шевелящиеся корни деревьев, выползающих из земли, и медленно перетягивающие высоких лесных исполинов поближе к деревне. Лес словно ожил, превратившись в одно гигантское, но невероятно медлительное существо. Однако, я не позавидовал бы никому, кто отважился бы встать на пути этого исполина.

Помимо этого, я заметил еще сотни и тысячи «ручейков», бегущих по земле насекомых: всевозможных муравьев и жуков, а приглядевшись, заметил пролетающие в воздухе темные «эскадрильи» шершней, ос и диких пчёл. Гудели в воздухе плотные кучки слепней и целые облака гнуса — летело всё что могло грызть, кусать и жалить.

Лесной владыка выставил настоящую армию, серьёзные силы которой сумеют основательно досадить противнику, отвлечь его, раздергать «по кускам» и нимало помочь нам с Лихоруком. Неожиданно из-под кучи прелой листвы начала изливаться натуральная «серая река» — к живому воинству лешего присоединились лесные мыши. На такую помощь я даже не рассчитывал.

— От души, старина! — коротко выдохнул я. — Сочтёмся!

— Одно дело делаем, товарищ мой Чума! — раскатилось эхом по лесу. — Какие меж нами счеты?

— Заметано! — Я перепрыгнул не слишком широкий овражек и вылетел на заросший травой луг, сплошь забитый тяжёлой немецкой техникой.

Фрицы неспешно собирали манатки и «прогревали двигатели», явно собираясь отчалить из Тарасовки в самое ближайшее время. Но, надеюсь, что свалить отсюда удастся далеко не всем — я собирался устроить утыркам настоящую кровавую баню. А с такой мощной поддержкой, как Лихорук и леший, жертв будет достаточно.

Но не думаю, что даже перебив их всех, я сумею затушить мою жажду мести. Она утихнет только тогда, когда подкованные металлом сапоги наших героических солдат высекут искры на древних мостовых Берлина, когда над разрушенным рейхстагом взметнётся алое знамя Победы и когда к подножию мавзолея на Красной площади скинут проклятые знамена и штандарты Третьего рейха.

Вот только тогда я, может быть, слегка успокоюсь. Но и то, не до конца, памятуя, чем закончилась наша тридцатилетняя псевдодружба с забугорными и заокеанскими благодетелями после развала Советского Союза. Никто из них и не собирался «интегрировать» Россию в «европейское сообщество», а уж тем более и «в заокеанское».