— Выпей это, — сказала я ей, опускаясь на колени. За своим столом я держала сейф. Большинство людей подумали бы, что деньги были там, учитывая, что мне довольно часто платили наличными. На самом деле, именно там я хранила список вещей на случай чрезвычайных ситуаций. Одна из таких чрезвычайных ситуаций была на случай, если нас когда-нибудь ограбят. Я хранила деньги на счете, которым управляла Мойра, но грабители этого не знали. Как будто я стала бы держать такие деньги при себе.

— Что ты делаешь?

— То, что я должна была сделать, когда она перешла мне дорогу в первый раз. — Мойра ничего не сказала, когда я надела противогаз на голову и достала из сейфа небольшой баллон. Я перекинула его через плечо и с трудом поднялась на ноги. Я положила электрошокер на колени Мойре и плотно закрыла за собой дверь.

— Мне понадобится твоя помощь, чтобы это сработало, — прошептала я зверю.

— Заставь их заплатить.

Я отперла дверь и вышла наружу. Люди уже расступались, но не Кендалл. Она стояла ко мне спиной, продолжая давать интервью на камеру. Она и не подозревала, что будет дальше, пока не станет слишком поздно. Я слабо улыбнулась под маской, ставя баллон в нескольких футах от двери. Двое или трое отделились от толпы в тщетной попытке убежать.

Мы со зверем рассмеялись вместе, потому что нам не нужен был переключатель или спусковой крючок.

Мы были спусковым крючком.

Мой взгляд метнулся к баллону, размером не больше буханки хлеба.

А потом он взорвался.

У меня зазвенело в ушах. Как и сказала мне моя зверевшая сущность, она подожгла его, но не более того. Она давала мне шанс использовать свой фунт плоти так, как я хотела, и за это я поблагодарила ее.

Пыль и мусор смешивались с частицами хлороформа, когда легкий туман разносил их повсюду. Один за другим бунтовщики падали как мертвые. Падали ничком. Это было ужасное зрелище. Ужасное в том смысле, что было почти прекрасным. Я стояла среди них в противогазе, моя толстовка промокла от дождя, мои старые кроссовки от Converse промокли до щиколоток из-за луж, по которым я бежала по переулку.

Это был монументальный момент для меня, когда я стояла в этом промежуточном месте. Я против всего мира. Но разве так было не всегда? Я родилась демоном с двумя сторонами и выросла в окружении людей, ненавидящих их обе. О, как мир любит иронию.

Я ждала под дождем, пока все до единого люди на стоянке упадут. Оператор упал последним, и я с нетерпением ждала, когда увижу кадры, как вокруг падают тела, пока я стояла возле них, как убийца, которой я и была.

Если бы я хотела их смерти, они были бы мертвы. Все было очень просто.

Никакие объяснения никогда не восстановят мою репутацию. Не после этого. Я признала это, шагая вперед, не обращая внимания на хлюпанье ног в насквозь промокших кроссовках и вязких носках. Наклонившись, я выключила камеру и извлекла карту памяти, и ударила ногой по верхней часть устройства, когда сделала это.

Честно говоря, можно было обойтись без этого, но я почувствовала себя лучше.

Я сунула карточку в карман и повернулась к Кендалл.

Ее светлые волосы разметались по грязному бетону. Концы были испачканы черным, а ее одежда заляпана грязью, но в остальном она не пострадала.

Я глубоко вдохнула через нос, вдыхая пыль и плесень, которые прилипли к маске. Это было оно. В тот момент, когда я оставила свой след.

— Они причинили боль Мойре, — напомнила мне зверь. Это было все, что ей нужно было сказать, чтобы я схватила девушку за ноги и начала тащить ее внутрь.

День обещал быть долгим, а я только начала.

Небеса разверзлись где-то во второй половине дня, выпустив ливень, из-за которого все, что находилось дальше трех футов, растворилось в небытии. Было приятно побыть в тишине, пока я работала. Я подозревала, что после сегодняшнего все будет по-другому, но я могла бы побеспокоиться об этом завтра.

На данный момент я жаждала мести.

И я тут, для этого.

Мойра сидела рядом со мной на своем любимом барном стуле и наблюдала.

— Пути назад нет. Ты ведь знаешь это, верно? — спросила она меня в семнадцатый раз. Я кивнула головой, поднося кончик тату-машинки к лицу Кендалл.

Она провела почти два месяца, мучая меня за то, в чем не было моей вины. Большинство людей сказали бы, что я должна быть большим человеком. Я не должна отвечать. Просто позвонить копам, и пусть они разбираются с этим.

Но дело вот в чем.

Такие люди, как Кендалл, заботятся о правилах не больше, чем я. У ее семьи полиция в кармане. Она играла со мной в эту игру достаточно долго, чтобы я поняла, что у нее не было намерения добиваться моего ареста. Если бы меня арестовали, то внезапно все это исчезло. Ей больше некого винить, а без кого-то, кого можно бросить под автобус, как она вообще может продолжать изображать из себя жертву?

Простой ответ таков: она не может.

Я нужна ей. Она не смогла бы продолжать преследовать меня, устраивать беспорядки, пытаться повесить на меня смерть или исчезновение, о которых она ничего не знает, если бы я внезапно перестала существовать. Потому что, если бы она действительно что-то знала об этом, ее бы сейчас здесь не было. Она бы сама разорвала все листовки, если бы знала, что с ним на самом деле случилось, потому что никто, даже она, не стала бы рисковать собственной шкурой, если бы поняла, что Всадники сделают с людьми, которые причинят боль мне.