Еще метров пятьдесят вперед, вдоль тысячелетних курганов, которые возвышались по обе стороны от дороги, и Игорь с компанией вышли на выкошенную поляну с длинными лавками, которые представляли собой прибитые доски на опорах из железных труб. Ежевика с крапивой остались позади, как и яблоневый сад. Здесь находилась волейбольная площадка с натянутой сеткой между двумя высокими вкопанными трубами малого диаметра. Впереди справа в метрах пятидесяти располагалась школа, а прямо, еще ближе, чуть ли не на линии спортивной площадки, магазин со складом и сбитым из досок туалетом.

Несмотря на то, что вся деревня два дня вычищала все кусты и злачные питейные закоулки от мусора, наличествовало обилие от водочных пробок и от того, что гордо зовется «вином», но, по сути, смешанный спирт с фруктовым соком. Окурками, казалось, специально выстилали протоптанные тропинки к лавочкам и школе. И это при том, что, по словам Шишона, каждый второй мужик в деревне курил самосад.

– Ты заметил труп женщины у того здания? – Алик указал на то, что Игорь определил, как магазинный склад.

– Нет, – ответил Солдат и стал наблюдать за действиями Шишона, который заинтересовался объектом наблюдения Алика.

– Зинка, твою же мать, как так-то? – с виду суровый молодой мужчина, Шишон расплакался над телом, как было видно потрёпанной волками, или другим зверем, молодой, немного полноватой женщины. А кто еще здесь может быть, если не волки?

– Мы многих потеряли, Шишон, – попытался как-то успокоить входящего в истерику Шишона, Игорь.

Солдат присмотрелся к телу женщины и сразу же проверил по инерции пистолет и есть ли патрон в патроннике. Женщина была не растерзана волками, скорее всего, как подсказывал Игорю его не сильно-то уж и профессиональный опыт охотника, ее потрепал кабан. Живот молодой женщины был вспорот характерными следами от двух клыков снизу вверх, да и многочисленные ссадины и синяки, как и скривленная челюсть, утверждали, что зверь топтался по своей жертве, как это могут делать кабаны.

– Внимательно смотрите, это кабан ее так, – сделал свое «экспертное заключение» Игорь и уже обратился лично к Шишону. – Хватит ныть, нас самих сейчас могут зажмурить.

Алик стал истерично крутить головой, а у Шишона налились глаза кровью и он привстал с колен, доставая свой нож, который держал в сапоге. Пусть холодное оружие лидера местных и не было кухонным ножичком, а и больше и массивнее, но Игорь скептически отнесся к тому, что этим самоделом Шишону удастся серьезно ранить того зверя, что смог провернуть такое с женщиной, в которой Алик узнал продавщицу.

* * *

Если бы кто-нибудь из парней был знаком с принципами судебно-медицинской экспертизы, или являлся опытным медиком, то смог бы определить, что женщина погибла с полчаса назад, вероятно, что даже тогда, когда начался разговор с местными.

Все произошло неожиданно для Зинаиды Потаповны. Она принимала товар, когда еще только рассветало, начальство долго готовилось к показухе перед первым секретарем, и даже организовывало массовые «колбасные рейсы» в Киев за вареной и сыровяленой колбасой, копчёностями, рыбой, закупали по взятке и на областных базах коньяки, икру, были потрачены и государственные деньги и собственные, благо наворовали знатно. Даже два новых холодильника привезли. Вот и приходилось задолго до открытия магазина, что непривычно работал по графику, принимать товар.

Вчера археологи, деревенские, да и приезжие из Лоева, скупили всю вареную колбасу, что была на прилавках, все сладости в виде шоколадных конфет и «Киевских тортов». Вот и пришлось срочно заказывать вечером новую машину, да и оказался нужен свежий хлеб, чтобы был уже перед открытием. Как костерили советскую власть и конкретных региональных ее представителей на небольшой городской пекарни за этот хлеб, мало кто знал.

И вот эти две машины, наконец, приехали, полные товаров, которые и за последние лет десять местный магазин не видел.

Звуки стрельбы, исходящие со стороны лагеря археологов, Михалыч и второй водитель Георгий, услышали и обсудили между собой, что партийная номенклатура зарвалась, что нужно менять уже всю систему, а то стреляют по зверью, которое принадлежит лоевчанам, ну или моховцам. Вообще говорил больше Георгий – молодой щеголеватого вида мужчина, отец которого был директором кирпичного завода в районном центре, единственного серьезного предприятия городишка, в котором проживало вряд ли больше десяти тысяч жителей.

Георгий возвышался своим статусом, так он себя ощущал, над всеми местными, гордясь и высшим экономическим образованием, которое отцу обошлось в тонны занесенных сумок в ректорат и на факультет, и тем, что он уже с сентября переедет в Гомель, так как папа нашел ему хорошую работу, как и хорошую кооперативную квартиру.

Верила в это и Зинаида, которая была первой красавицей на деревне и уже давно мечтала уехать в город, но Лоев ей казался маловат для большой души, которая таилась в не менее большом бюсте. Зине нравился Шишон – Демьян Шишов, будь он на месте Георгия, девушка была бы самой счастливой, но между симпатией и сытой жизнью, Зинаида выбирала второе.