– И что же это за приказ?

Кел и Кас, сидя на земле, играли в пиратский бой. Они сами изобрели эту игру, и для нее требовались лишь несколько палочек и пара стеклянных шариков, которые Кел выиграл у старших мальчиков в карты и которые считались в приюте большой ценностью. Кел, как обычно, жульничал, но Кас не замечал этого, а может быть, ничего не имел против. Во всяком случае, он полностью сосредоточился на игре: наморщил лоб и планировал очередной маневр своего корабля. Пряди темно-русых волос падали на его веснушчатое лицо.

Минут пять назад сестра Дженова велела мальчикам из их спальной комнаты идти в сад. Она не объяснила зачем, только сказала, чтобы они шли играть. Кела это вполне устраивало. Обычно в это время он стоял над раковиной и мыл лицо и руки грубым мылом, как полагалось перед ужином. «Чистая душа обитает в чистом теле, – любила говорить сестра Бонафилия. – Здоровье – это богатство, и я хочу, чтобы вы все были богатыми».

Кел убрал прядь со лба. Волосы сильно отросли, и он знал, что скоро сестра Бонафилия это заметит, схватит его и обрежет их кухонными ножницами, недовольно бормоча себе под нос. Но Кел не возражал. Он был ее любимчиком и знал это: сестра пускалась на всякие хитрости, чтобы незаметно принести ему пирожки из кухни, кричала на него очень редко – только если он лазал по самым опасным скалам, по тем, что выдавались в море.

– Темнеет, – сказал Кас и прищурился, глядя на лиловое небо.

Келу не очень нравилось в саду, потому что отсюда не видно было моря. Ему никогда не надоедало смотреть на море. Он пытался объяснить это Касу – говорил, что оно постоянно меняется, что вода каждый день разного цвета и небо тоже никогда не бывает одинаковым, – но Кас лишь добродушно пожимал плечами. Ему не хотелось разбираться в причинах поступков Кела. Кел был его другом, и этого было достаточно.

– Кстати, а как ты думаешь, почему они велели нам выйти на улицу?

Прежде чем Кел успел ответить, под аркой, ведущей из крепости в обнесенный стеной сад, возникли две фигуры. (Кел всегда называл это сооружение крепостью, а не сиротским приютом. Намного престижнее жить в крепости, чем в благотворительном заведении, куда ты попал потому, что не нужен ни единой душе на всем белом свете.)

Одной из фигур оказалась сестра Бонафилия. А ее спутника знали почти все граждане Кастеллана. Это был высокий мужчина в мундире с медными пуговицами и эмблемой на груди – двумя скрещенными стрелами. Его сапоги и наручи были утыканы гвоздями. Он обычно ехал во главе Эскадрона стрел – отряда лучших воинов короля, – когда тот шествовал по улицам города во время праздников и всяких торжеств. В городе его называли Атакующим Орлом; действительно, видом своим он напоминал какую-то хищную птицу. Он был поджарым; на оливковой коже его костлявого лица выделялись многочисленные белые шрамы.

Это был легат Аристид Джоливет, и Кел уже во второй раз видел его в приюте. Что казалось очень странным. Он знал, что военачальники обычно не посещают сиротские дома. Но меньше месяца назад, когда мальчики играли в саду, Кел случайно взглянул в сторону крепости и увидел в окне алый мундир.

Его всегда интересовал, даже завораживал Джоливет, и в детских играх у них этот офицер часто выступал в роли негодяя, пирата или охотника за головами, который хватал ни в чем не повинного преступника, бросал его в тюрьму Талли и пытал, чтобы узнать нужные сведения. Конечно, ни Кел, ни Кас не ломались под пытками; доносчик считался презренной тварью, низшим существом.

В общем, Кел в тот раз мгновенно узнал Джоливета и вскочил на ноги. Когда он, запыхавшись, добежал до крепости, офицер уже уехал; и, когда Кел спросил сестру Бонафилию, зачем приезжал легат, она велела ему помалкивать и не выдумывать глупостей.

Сейчас же в саду воцарилась тишина. Джоливет, прямой, словно всегда стоявший по стойке смирно, обводил детей взглядом светлых глаз; этот взгляд останавливался то на одном мальчике (Джакме, который отрывал полосы коры от ствола порохового дерева), то на другом (Бертране, самом старшем, которому было уже десять лет). Взгляд офицера скользнул по лицу Каса и остановился на Келе.

После напряженного молчания, которое, как показалось Келу, тянулось бесконечно, он улыбнулся.

– Вон он, – произнес Джоливет. – Вот этот.

Кел и Кас в недоумении переглянулись. «Который?» – одними губами произнес Кас, но отвечать было некогда. Костлявая рука вцепилась в плечо Кела, и его рывком поставили на ноги.

– Ты должен идти. – Это была сестра Бонафилия. Она крепко держала Кела. – Только веди себя хорошо, Кел, прошу тебя.

Кел оскорбился. Он всегда вел себя хорошо и не создавал проблем сестрам. Ну, конечно, было как-то дельце с порохом и северной башней, и еще тот раз, когда он уговорил Бертрана пройти по доске со стены сада и этот дурак сломал какую-то кость в ступне. Но Кел не сделал ничего такого особенного, это могло случиться с кем угодно.

Однако сестра Бонафилия смотрела на него с каким-то странным, суровым и печальным выражением, и Кел, вздохнув, протянул свой стеклянный шарик Касу.

– Побереги его, пока я не вернусь.

Кас кивнул и нарочито медленно и тщательно спрятал игрушку в карман жилета. Видимо, он думал, что Кел будет отсутствовать всего несколько минут. Кел тоже так считал – хотя уже начинал в этом сомневаться. Ему не понравился тон сестры Бонафилии. И не понравилось, как его рассматривал легат: тот приблизился, наклонился и впился в него взглядом, словно искал разгадку какой-то тайны. Потом приподнял подбородок Кела и пристально оглядел его лицо, от черных курчавых волос и синих глаз до упрямого подбородка.