— Он тебе не друг, он… Он приставал ко мне.

В контексте разговора с Аликом о том, что он безумно хотел знать с кем я приеду слова Еси меня просто подбросили, поэтому я, не видя никого перед собой, отключив вызов, пошёл и нашёл друга.

— Какого черта? — я затащил его в отдельный кабинет, который прилегал к левой стороне хаты.

— Да не было никогда такого, — зарычал на меня Алик и оскалился.

— Знаешь, в этом случае мне привычнее верить жене.

— Но давай ты нарушишь свои какие-то непонятные правила и поверишь другу, не было ничего такого.

— А зачем тогда ты интересовался с кем я приеду, — вызверился я хватая Алика за грудки. Друг повторил мой маневр.

— Ну как, зачем… — прохрипел Алик когда я его прижал к стене. — Мне просто…

Я напрягся, тяжело вздохнул.

— Ну же, говори!

Я уже был взбешён, я находился в том состоянии, когда готов был броситься и морду набить. Собственно, я это и попытался сделать, когда затаскивал Алика подальше от гостей.

— Да чего тебе говорить? Секретарша у тебя нормальная такая. Вот поэтому я и спрашивал, с ней ты будешь или нет, потому что если не с ней, то я к ней сам подкачу.

Я выдохнул и вместо того, чтобы разбираться с другом, вылетел из его квартиры, плюнув на все знакомства и на контракт с Духовицким.

Психанул.

Долбанул несколько раз по кладке кирпича возле двери подъезда, разбивая себе костяшки и прыгнув в машину, поехал домой.

Ложь вокруг приобретала размер мировой катастрофы…

Я вернулся домой в состоянии близком к бешенству.

Я понимал, что Есения боролась за непонятно что, но что-то очень важное для неё всеми возможными и доступными ей способами, но у меня из-за этих напрягов с Аликом уходил из рук контракт. Ещё и Лада раздражала тем, что написывала мне и надо было ей так филигранно выбрать время, что Есения умудрилась увидеть сообщение, но я и сам дурак, не надо было оставлять мобильник на тумбочке.

Я смотрел на свою жену, которая всеми силами старалась показаться взрослее, мудрее, хитрее, но у неё ничего не выходило и сам бесился из-за того, что она психовала, она нервничала, и она не понимала, что я ей не изменял, она не хотела в это верить, и это раздражало, но ещё и Тимур подложил свинью, взял и свалил куда-то! И ладно недалеко свалил, успел вовремя найти, но сам факт вымораживал. Ведь поганец знал, знал, что, как только первая волна непонимания у него с Есей пройдёт, он снова подкатится к ней под бочок и будет вить из меня верёвки, потому что это ему я мог отказать, но Есении я отказать не мог, и это наводило на мысли, что сын у меня ещё тот жук.

Мне удалось договориться с Духовицким о встрече. Но нервы стала трепать Алёна.

Бывшая жена была тем неотвратимым злом, которое бывает в жизни любого мужика, и ладно бы, если развод состоялся по вине этого самого мужика, но нет.

Алёна и её семья была достаточно странной в том ключе, что им было по факту наплевать, что происходит в жизни других людей, и Алёна, зная, что я рисковал баблом, я рисковал репутацией, она все равно настаивала на контракте со своим братом, который в итоге объявил себя банкротом, причём так хитро обвинил, что не подкопаться было и все деньги, вложенные в проект и в строительство комплекса просто утекли сквозь пальцы, и, если честно, в браке с бывшей женой у нас реально ничего общего кроме сына не было.

Да, понятно, что сначала это влюблённость, это узнавание друг друга, но, сравнивая брак с Есенией, я понимал, что первый блин всегда комом. Все люди ошибаются. И единственное, что я мог вынести хорошего из своего брака с бывшей женой, это мой сын, которым она, если честно, не прекращала торговать, даже будучи в разводе.

Каждый раз она в особо острые моменты появлялась в нашей жизни и выкручивала ситуацию в свою пользу, а Тимур за невозможностью здраво оценивать поведение матери вёлся на все это и

переживал…

Даже тот факт, что с Духовицким мне удалось договориться на небольшой контракт, не делал меня счастливее, потому что Есения оказалась в том же ресторане, что и я с ним, и я понимал, что она вероятнее всего, следила за мной, но я не мог посадить её под замок.

Я терял терпение, я не понимал, что она носится, как горная коза, и пытается найти доказательства моей измены.

Она их не найдёт.

И когда мы, добравшись домой оказались в той ситуации, что можно было бы поговорить, на сцену вышла бывшая жена.

Есению аж затрясло от этой встречи.

Она вся побледнела, а я чуть ли не волоком и пинками гнал Алёну до своего кабинета, чтобы закрыть дверь и прорычать.

— Мне кажется, я тебе достаточно заплатил.

— Мне кажется, я имею право общаться со своим ребёнком, — упёрто стояла она на своём, причём у неё эти приступы общения с ребёнком происходили в моменты опустошения кошелька.

Я называл её кукушкой, которая бросила своего кукушонка и поехала, полетела дальше перышки чистить.