Мы все были в куртках, одеты для мороза, и в душном кабинета мне стало так жарко, что я принялся расстегиваться.

– Лида, ты что, лечилась у Яны? – Я перебил ее, едва скрывая свое нетерпение.

Лида издала не то смешок, не то фыркнула.

– Лечилась! У этого горе-врача, врача, который не лечит, а калечит…

– У всех бывают ошибки…

– Нет! Это была не ошибка. Слушай, и ты все поймешь.

Наконец Яна пришла в себя и подала голос:

– Я никогда до «Атриума» не видела этой женщины, клянусь тебе. Она что-то путает.

– Не ври, мерзавка!

– Лида, держи себя в руках!

– Я пришла к тебе несколько лет назад как ко врачу, доверилась тебе всецело. Я не была больна, меня ничего не беспокоило. Я только сказала, что хочу подготовиться к беременности, но не знаю, что нужно сделать для этого, какие анализы сдать. Ты запела по-соловьиному, что сейчас все пропишешь, и что ребенок в моем возрасте – это очень важно, иначе поезд уйдет, а сама при этом сделала знак своей медсестре. Вот этой подлой ведьме! – Лида пальцем указала на толстенькую маленькую женщину с рыжими завитыми волосами, необыкновенно проворную и прыткую. Та заголосила в ответ. – И она со спины подкралась ко мне и воткнула мне в плечо шприц, мгновенно ввела какой-то препарат в мое тело. И вот пожалуйста, с тех пор у нас так и нет детей! И, похоже, уже никогда не будет!

На лице Яны мелькнула полуулыбка, а я же… Я же стоял в совершенной растерянности, не понимая, свидетелем какой сцены стал. Могла ли моя сестра говорить правду? Или это была выдумка воспаленного сознания, выстроенная им для того только, чтобы оправдать превратности судьбы, не подарившей им с мужем ребенка? Но почему она решила все это связать именно со мной и с Яной?

– Это ложь. – Спокойно сказала Яна, и – я еще не осознал это – ее самообладание уже подействовало на меня.

– Какое право вы имеете врываться сюда и кричать на нас, оскорблять? – Голосила меж тем медсестра. – Вы находитесь не на базаре, а в лечебном учреждении. Здесь так нельзя, здесь люди, пациенты, тяжело больные…

– Эта твоя Яна сделала меня бесплодной! – Продолжала кричать Лида, обращаясь ко мне.

– Но Лида… Зачем ей это было делать? – Воскликнул я, совершенно не веря ее словам.

– Как зачем? Как зачем? Да ведь в этом и смысл! Она работает на американскую лабораторию, ставит опыты над нашими женщинами.

– Да с чего ты это взяла?

– А есть другое объяснение? Зачем еще они насильственно вкололи мне этот препарат?

– То есть, другими словами, ты только строишь предположение, что она работает на американскую…

– Да иди ты к черту со своими витиеватыми фразами!

– Это все неправда. – Вмешалась Яна. – Не было никакого укола. Потому что я увидела Лиду впервые в жизни лишь в «Атриуме». Мы здесь никого не колем. У нас и прав таких нет, и препаратов нет. Мазки берем, прижигаем эрозию. Все. Даже анализ крови берут в другом кабинете. Вот посмотрите.

Яна встала наконец из-за стола и стала открывать шкафы, всем своим видом показывая, как открыта она к расспросам и всевозможным допросам.

Я даже не вглядывался в содержимое шкафов: перед глазами все плыло.

– Я полицию вызову, вы не имеете права врываться в кабинет. – Угрожала меж тем медсестра.

– Оставьте это про полицию! – Воскликнул я раздраженно.

– Лида, вы что-то путаете, вы у меня не были на приеме никогда. Если вы найдете свою карточку, то увидите… – С удивительным хладнокровием продолжала Яна.

– Моя карточка… потерялась сразу после вашего приема! – Все смешалось в голосе Лиды: ненависть, злость, отчаяние, боль, стыд за свою беду… Я… на мгновение дрогнул. – Это страшный человек, Саш, держись от нее подальше.

– Ну знаете, это уже слишком! – По-прежнему необыкновенно холодно, но с вызовом сказала Яна. – Оболгали меня, я стерпела, но настраивать против меня моего молодого человека…

– Тварь! Мерзавка! Змея подлючая!

– Лида!

– Лидочка!

– Чтоб ты в Аду горела, тварь!

Сергей, все это время молчавший, видимо понял, что с Лидой вот-вот случится припадок, потому он с силой потянул ее прочь из кабинета.

– Не надо, Лида, не распаляйся!

Он бросил на меня виноватый взгляд, но не успел попрощаться, все существо его было занято женой и ее душевным состоянием.

Потрясенный до глубины, я обвел глазами Яну и ее медсестру, а затем не сел – упал в кресло пациента. Что же было делать? Чью сторону избрать? Я любил их обоих, но Лида была родней, а Яна – будущей женой, возможно, матерью моих детей, так кого из них оттолкнуть от себя? Как не поссориться с обеими? Можно ли было вообще серьезно рассматривать обвинения Лиды, казавшиеся столь немыслимыми, невообразимыми, неосуществимыми? Своими последними нападками и оскорблениями Лида, должно быть, хотела уверить всех в своей ненависти, в силе своего чувства, а следовательно, и доводов, но против своей воли она произвела на меня впечатление обратное. И, напротив, спокойствие Яны внушало мне намного больше доверия, чем нападки Лиды. Если бы ей было что скрывать, я бы почувствовал это! Так рассуждал я в тот вечер.