– Да что, чёрт возьми, вообще произошло?! – воскликнул доктор, пытаясь завернуть окровавленные рукава олимпийки Саши. Затем, наконец, сообразил, что ее можно снять.

– Он с русалкой дрался, – отхлебнув очередной добротный глоток вискаря, объяснил Давид.

– Не русалка это была, а водянка, – буркнула блондинка, пытаясь вылезти из мокрой олимпийки. Под ней обнаружилась белая футболка, тоже мокрая и тоже в алых разводах.

– Один чёрт, – бросил белолицый и снова отхлебнул виски. Его взгляд прошёлся по кровавым пятнам на майке блондина, потом остановился на открытых плечах, проследил вязь едва заметно перекатывающихся под светлой кожей мышц, сужающихся к локтю, овивающих предплечье и нисходящих на нет на тонком запястье. Телосложение у парня было ещё подростковое, что ли, ни мощи, ни вздымающихся мышц. Если бы Давид сам не видел, как блондин метелил напавших на него головорезов, то, наверное, ни за что бы не поверил, что тот на такое способен. Руки какие-то тонкие, с длинными пальцами, увенчанными миндалевидными светлыми ногтями. Скорее женские, чем мужские, пронеслось в голове мужчины. Давид поморщился, списав гул в голове на выпитый алкоголь. Он поспешно перевёл взгляд с излишне изящных рук на мужскую, совершенно плоскую, хоть и мускулистую грудь. Ну вот, парень же. Тут до мужчины дошёл смысл сказанного доктором:

– Майку тоже придётся снять.

– Да, конечно, – кивнул блондин и, встав, стянул с себя мокрый кусок ткани.

И белолицый залип. Сначала он удивлённо разглядывал спортивный топ, обнаружившийся под майкой парня, а потом просто его фигуру в целом. В мужчине сейчас боролись два странных, совершенно противоположных чувства. Ему нравилось то, что он видел, и одновременно он очень не хотел, чтоб ему это так нравилось. Острые плечи и упругие грудные мышцы, обтянутые эластичной белой тканью топа, плоский живот и почти осиная талия, переходящая в покатые бёдра… ну, дальше были атласные спортивки, и Давида привело в полное недоумение острое желание увидеть, что же там под ними. Конечно, это просто чисто мужской интерес к мужской фигуре. Всегда хочется помериться мускулами и остальным и понять, что у тебя лучше. Да, именно так, и никак иначе.

– А шрам у тебя давно? – спросил вдруг доктор, выдернув Давида из подзависшего состояния.

Какой ещё шрам? А док как раз разглядывал спину парниши. Давид нахмурился, разглядев ломанный бледно-розовый шрам, рассекающий белую упругую кожу на спине меж лопаток парня, словно ветвистое дерево.

– Достаточно давно, – отмахнулась Саша. Она не любила говорить об этом с посторонними, а близких никого и не было.

– Слушай, в общем, всё нормально. Мелкие порезы, несколько синяков, но это мелочи, – разглядывая спину и плечи парня, заключил док. – Сейчас обработаю и заклею. А вот с ногами, наверное, похуже будет. Снимешь? – кивнув на спортивки, спросил доктор.

– Давай лучше закатаю, – слегка смутившись, предложила блондинка. – Выше колен тварь не дотянулась. Так что… – она не договорила, просто наклонилась и принялась молча закатывать штанины.

Павел настаивать не стал. Он уже окончательно убедился, что чуйка его не подвела. Саша – девушка. А вот Давид явно ещё не допетрил, что к чему. Да и не удивительно, его друг никогда не отличался особой наблюдательностью. Док от души повеселился, конечно, про себя, когда искоса следил за мужчиной, всё это время заглатывающим, как не в себя, пятнадцатилетний вискарь и горящими глазами разглядывающим «парня». Вот он, наверное, сейчас вообще не понимает, что с ним происходит. Но объяснять что-то главе клана Теней док не торопился. Он вообще не любил вмешиваться в планы судьбы. Картина складывалась просто удивительная, жалко было бы что-то в ней испортить. Если Давид ещё не понял, значит, ещё не время, так решил Павел и принялся зашивать рваные раны на истерзанных икрах «парня». Тот только вздрагивал и иногда шикал, но чаще просто хлебал из стакана, который ему заботливо протянул Блэк.

– Шрамов не должно остаться. Но через пару дней загляни на всякий случай, я посмотрю, – наклеив последнюю повязку, проинструктировал док.

– Да не стоит. На мне всё заживает, как на… собаке, – едва не упав при попытке встать на ноги, заплетающимся языком промямлила Саша. Ей как-то вдруг совсем захорошело. Неудивительно конечно, после двух полных бокалов вискаря.

Как оказалось, водянка и впрямь потрепала шаманку знатно. 57 швов на двух ногах и один жёлтый очень острый клык, застрявший чуть выше коленки – сувенир на память. Девушка оправила треники и, выпрямившись, уставилась на свои вещи, сваленные в кучу на кушетке. Это надевать не хотелось даже в подвыпившем состоянии. Но куда деваться…

– Вот что он за человек? – отлепившись от подоконника и тоже покачнувшись на своих длинных ногах, возмущенно вопросил Давид и направился к шкафу. Там у него на всякий случай висело несколько рубашек, да и брюки имелись. Но про брюки мужчина старался не думать. – Павел, скажи, ведь можно попросить помощи, если что-то нужно… Чего он такой дикий?

– Ну, скажем, помощи и ты просить не особо любишь, – ухмыльнувшись, отозвался док.

– Так, ты сейчас на чьей стороне? – наконец выудив рубашку из шкафа, попутно свалив пяток-другой вешалок себе под ноги, серьезно так спросил у друга босс мафии.

– Я, собственно, на стороне добра и света, – улыбнулся доктор и подмигнул нахмурившейся блондинке. Та икнула и попыталась натянуть на себя майку.

– Не надевай это, – рявкнул мужчина и направился в сторону замешкавшейся девушки.

– Мне кажется, у меня дела в зале. Слышу крики, – покосившись сначала на Давида, а затем на продолжающую попытки надеть майку Сашу, протянул доктор, а затем выскользнул из кабинета и дверь осторожно прикрыл, до характерного щелчка.

– Ты меня вообще слышишь? – схватив злополучную майку и дёрнув её на себя, рыкнул белолицый. Он, конечно, не рассчитал силу, и блондинка, ойкнув, повалилась в объятья растерявшегося мужчины.

– Ты чего творишь? – севшим голосом прохрипел Давид, молниеносно трезвея, когда на его шее повисла потерявшая равновесие девушка.

Раскосые серые глаза были так близко, и угловатые бледно-розовые, слишком нежные для парня губы… Белые длинные волосы, выбившиеся из хвоста, касались его щеки и были очень мягкими, а пахли… Чем они пахли? Сеном? Раскалённым на солнце песком? Или цветущим предрассветным полем? Но в следующее мгновение мужчину окатил терпкий запах вискаря, а шаманка, упёршись руками в грудь своего спасителя, фыркнула:

Конец ознакомительного фрагмента.