В голове крутилась мамина записка. Такая загадочная, таинственная – но ведь когда Врана открыла чемодан, оказалось, что там пусто.

– Не открывай чемодан, пока не придёт время.

Врана повторила мамины слова. Вот она в Замогильнике, у дальней родственницы отца. Может, время и пришло.

Прежде чем лечь спать, Врана вытащила бежевый чемодан. На поверхности несколько вмятин и царапин, несколько золотых нитей торчат наружу, но в целом очень «элегантно». Она дотронулась до наклейки с изображением чёрной бабочки. Стук. Стук. Что-то сердце колотится. Врана открыла чемодан и тут же закрыла, через миг открыла снова. Заглянула внутрь. Шёлковая подкладка с вышитыми золотом цветами и усиками растений. На ощупь гладкая. Тут Врана заметила что-то в уголке и захлопнула крышку. Да хватит тебе психовать, сказала она самой себе. Снова открыла чемодан. Стук. Стук. Опять сердце. В шелковистом уголке чемодана сидела бабочка с бархатными крыльями, чёрная как ночь. Кончики крыльев шевелились, подрагивали. Врана вскинула кулак. Вот теперь-то она знает, что у неё в чемодане. Потом она опустила руку, вздохнула. Всё равно непонятно, что к чему. Она ждала увидеть что-то поинтереснее. Драгоценности? Деньги? Старинную карту, на которой отмечено, где искать родителей? Но бабочка…

Чёрная бабочка порхнула поближе. Вране страшно было до неё дотрагиваться. Слишком уж хрупкая. Она накрыла её ладонями, как колпаком, чтобы та передвинулась обратно в безопасный уголок.

– Давай, маленькая, – прошептала Врана, пошевеливая пальцами, направляя бабочку назад в её «спаленку».

В груди кувыркались слова из записки. Чёрная бабочка наконец-то уселась на место. Врана тут же застегнула молнию на чемодане и положила его обратно в шкаф. Она раньше видела ванесс, траурниц и обыкновенных голубянок, а вот чёрную бабочку никогда. Что это значит? Откуда она в чемодане? Почему мама придавала ей такое значение?

Комнату неярко озарял свет луны. Врана свернулась в постели. Плотно завернулась в одеяло, пытаясь согреться. Подумала о родителях. О Маке. Если бы она могла чем-то ему помочь. Потом крепко уснула. Увидела во сне маму с папой. Они бежали по дороге через тёмный лес. Слов их она не слышала. Но они улыбались. Может – вот хорошо бы! – говорили о том, что скоро вернутся домой. Врана проснулась с улыбкой на лице. Посмотрела на телефон. Одиннадцать ночи. Можно ещё часик подремать перед парадом. Потом она заснула совсем крепко и увидела ещё один сон. Родители в лесу. В лесу с колючими деревьями, где живут чёрные зверушки вроде хорьков. Родители никуда не бежали. Они лежали, неподвижные и бездыханные, в сосновых гробах, под венками из тёмных цветов. С верхушек деревьев спархивали чёрные соловьи. Сломанные ветки царапали ковёр из опавших листьев. Бум. Бум. В лесу раздался бой барабана. Врана вздрогнула, села в кровати. Часы пробили полночь, и тут же запела волынка.

Начался Парад Мёртвых. Врана выскочила из кровати, раздвинула оранжевые занавески. Парад нечисти возглавлял волынщик: борода его волочилась по земле, а сам он играл медленную и печальную мазурку. Музыка одновременно и леденила, и трогала. Врана начала отбивать такт ногами. Почему Китти не хочет этого видеть? Она вообразила себе Китти в постели: на лице маска, в ушах беруши. А Вране было так любопытно, что при одном слове «парад» у неё в сердце будто ревел мотор.

По спине Враны побежали мурашки, когда она увидела Брэма и Кэлли в карете, запряжённой лошадиными призраками с бриллиантовой сбруей. Сразу чувствовалось, какой властью обладают эти двое. Брэм, в чёрной шёлковой накидке с серебряными пуговицами, крепко держал вожжи, не сводя глаз с воронов и летучих мышей, парящих у него над головой. На Кэлли был серебристый плащ с застёжкой в форме ворона поверх серого крапчатого платья. Белая дама ухмыльнулась, когда Брэм выхватил из воздуха одного ворона и откусил ему голову. А потом бросил взгляд на Врану, стоявшую у окна спальни; с губ его капала кровь. Врана передёрнулась, схватилась за живот. Кэлли рассмеялась, сжала в кулак бело-серую ладонь.

Банши в плащах с капюшонами то появлялись из подсвеченных луною теней, то снова исчезали. Синеглазые гули толпились на тротуарах. Призраки в плащах из крыльев бабочек высыпали из проулков и переулков. Светловолосые феи толкали коляски с детишками-оборотнями. Привидения, похожие на клубы тумана, с тусклыми глазами плыли над трубами и крышами Замогильника. Барышни в муслиновых платьицах прижимали к груди сломанных кукол. Врана пожалела, что окно у неё не ледяное, его не растопишь, – иначе она вышла бы на улицу и подробнее рассмотрела эту потустороннюю толпу. Мальчишки в коротких штанишках несли игрушечных солдатиков и заржавленные игрушечные карусели. Шарманщик с длинными бакенбардами вёл за собой компанию пляшущих собачек. Босоногая девица била в барабан из крыла летучей мыши, он громко рокотал. Бугиман нагнулся успокоить своего лабрадудля. Врана слышала немало сказок про бугиманов, но ни в одной из них не было лабрадудля. Про этого она знала одно: он слишком занят своей собачкой, некогда ему пугать детишек, чтобы те не мешали своим уставшим на работе родителям. Мальчик-зомби Циан прошёл, вытянув перед собой руки. Русалка Салли проплыла мимо в платье из водорослей. Полупрозрачные морские духи, которых принесло из гавани, смешались с толпой.

Конец ознакомительного фрагмента.