Чем больше Ким рассказывала, тем сильнее блины во рту начинали напоминать камни. Как вообще такой город может существовать? Город, где соседствуют живые и мёртвые. Если бы Врана сама не увидела лошадиных призраков и прочую нечисть по дороге, она бы не поверила. Собственно, и теперь не верила. Кстати, кому-то может показаться, что это не самое подходящее место для девочки-сироты, но Ким всё твердила, что у родственников в любом случае лучше, даже если родственница – седьмая вода на киселе, которой Врана отродясь не видела.

– Идём. Китти нас ждёт, – сказала Ким, выключая зажигание. Фиат фыркнул.

Врана, подхватив чемодан, шагнула в тусклый осенний свет, посмотрела на свой новый дом: двухэтажный, белый, с синей дверью. Цветочный Холм оказался таким крутым, что на тротуаре сделали ступени. Вране не больно-то хотелось туда карабкаться, но, когда она увидела девочку с розовыми волосами, которая толкала вверх розовый велосипед и при этом даже не вспотела, Врана немного приободрилась.

Девочка кивнула и прошла мимо. Сделав несколько шагов, обернулась. Выглядела она очень классно: блузка в горошек, широкие брюки.

– Добро пожаловать, – сказала девочка. – Я Ханна.

– А я Врана Маккей.

– Понятное дело. Только ты другая.

– Что? Ты о чём? Мы же незнакомы.

Девочка улыбнулась, Врана в ответ нерешительно приподняла уголки губ. Врана протянула руку, но Ханна только таращилась на неё призрачно-серыми глазами, улыбаясь бесконечно, от уха до уха. Она показала знак мира костлявыми пальцами и двинулась дальше. Врана следила за ней, пока Ханна вместе с велосипедом не скрылась за вершиной холма. Её давно уже не было, а Врана всё ещё ощущала на себе цепкий взгляд её серых глаз.

– Готова? – Ким подтолкнула её. – Помнишь, что я тебе говорила?

– Простите, Ким. Я не хотела грубить этой девочке. Девочке… Ой! Она что, из этих?

Ким пожала плечами:

– Кто знает? Ты просто с ней не связывайся.

Она широкими шагами подошла к входной двери, постучала. Врана стояла у неё за спиной, стараясь окончательно стряхнуть с себя взгляд серых глаз Ханны. Дверь открыла высокая худая женщина с песочного цвета волосами и крупными веснушками, в джинсах и чёрном кардигане. Улыбалась она так, что Ханне сразу полегчало.

В других приёмных семьях она чувствовала себя будто в одиночном заключении. Все дни проводила в комнатушках размером с коробку, выходила только поесть, и за столом ноги у неё тряслись так, что вилки-ложки дребезжали, – она ужасно боялась, что стол сейчас подломится и вся еда кучей повалится на пол. Вкуса пищи она от нервов не чувствовала вообще. Но есть было нужно. Чтобы потом хватило сил целый день сидеть в классе с чужаками. В школе она молчала, как и положено приёмной, и в итоге другие дети, проглотив свои вкусные обеды, не такие, как у неё, убегали от стола на диван смотреть телевизор, пить чай и лопать шоколадное печенье. Им-то как раз мамы давали с собой ту еду, которую она любила: пиццу, макароны, кускус и карри. Почему считается, что приёмных положено кормить котлетами и картофельным пюре, пропитанным дурацким соусом? Почему у клубничного желе со сливками совсем не такой вкус, как у желе со сливками дома?

– Привет, Врана. Я Китти Стромсоу. Добро пожаловать в Замогильник на Цветочный Холм! В твой новый дом.

– Привет, Китти. Спасибо, что взяли меня к себе. – Врана уже усвоила, как положено себя вести. Вежливо, с улыбочкой. За всё благодарить, никому ничего не рассказывать. Она не стала говорить, что почти всю дорогу проплакала. Третья приёмная семья за полгода, опять новая школа. В последней Врану дразнили за то, что у неё кривой передний зуб. Один-единственный зуб, такая ерунда, сущая мелочь, но из-за него её школьная жизнь превратилась в ад.

Ким что-то прошептала Китти. Китти рассмеялась. Врана была уверена: говорили про неё. А ей хотелось одного – вернуться в родной городок Полянку к маме с папой. Куда подевались Росс и Ария Маккей? Только бы им не грозила никакая опасность. Ведь просто так они никогда бы не бросили свою двенадцатилетнюю дочь. Мама с папой каждый вечер укладывали её спать, целовали на ночь. Врана вспомнила прошлогодний снегопад, какого они тогда слепили огромного снеговика.

– Она очень волнуется, – объяснила Ким, передавая Китти розовый рюкзачок Враны. Чемодан Врана принесла к дому сама.

– Я заказала для тебя пиццу «Маргарита» с чесночным хлебом, Врана. Знаю, что это твой любимый ужин.

Ким повернулась к Вране, они пожали руки. Врана, конечно, не ждала объятий, но рукопожатие – это как-то уж слишком безлично.

– Удачи, Врана, – сказала Ким. – Я знаю, что тебе будет хорошо в новом доме.

Врана подавила вздох. Ким просто делает свою работу, произносит фразы, которые наверняка отрепетировала перед зеркалом у себя в кабинете. Врана и моргнуть не успела, а фиат, пофырчав, ожил, и Ким с противным «бип-бип» умчалась прочь. Врана осталась одна на незнакомом крыльце. Крепко зажмурилась. Не хотела плакать при Китти в первый же день.