— Бывает, — спокойно ответил я. — Поорут и успокоются. Праздник у них сегодня. Семейный.

Они оба уставились на меня, как на сумасшедшего. Но тут вдруг старуха тоже издала какой-то звук, очень напоминавший карканье за окном, и начала сползать со своего кресла на пол.

*Semper immota fides — Верность непоколебима вечно.

— Прочь с дороги! — неслось по коридорам. Первым бежал Слава, распугивая персонал, пациентов и посетителей. Следом не отставал я с Дагмарой на руках. Она пока дышала. По крайней мере, когда из Раджи выскакивал — точно дышала. Наверное. За мной летел Лорд с лицом скорбного демона, встречаться с которым не пожелаешь и врагу. Люда начала захлебываться и синеть на подъезде к больнице.

Кажется, мы доехали без проблем, хотя несколько раз были все шансы улететь к ангелам, как говорил Головин, всем вместе. Незабываемые приключенцы водили, как в последний раз, но до кардиотерапии домчали за без малого пять минут. Здесь у них был тоже Тахо, но старый, ещё с двойными фарами, чёрный, и с белорусскими номерами. Он летел первым, с тем парнем, у которого глаза цвета простого карандаша, за рулём. Раджа мчал следом, позабыв начисто, что он пикап, а не болид «формулы-один». За рулём был Слава, и он выжал из Хонды всё. И всё остальное.

Шлагбаум подслеповатый Тахо не заметил и снёс вместе со столбиками. На крыльцо приемного покоя мы забежали секунд через десять, кажется.

То, что здоровяк рванул с нами, было чистой удачей или Божьим промыслом. Он как-то ориентировался в лечебнице, прокладывал путь. Мы бы с Ланевскиим наверняка насели бы на первого попавшегося в белом халате и заставили бы его спасать умирающих Ворон. И нам никакого дела бы не было, кто попался навстречу — хирург, анестезиолог, патологоанатом или буфетчица.

Под ногами заскользил кафель, вокруг стало светлее. Мы явно забежали в отделение, куда в верхней одежде проходить не следовало.

— Стоять! — голос раздался будто выстрел, но звучал он весомо, привычно-командно.

— Товарищ военврач! Спасайте, отходят! — крикнул Слава, явно признав во враче своего. И безо всяких там буржуйских «мы его теряем».

— За мной! — доктор сориентировался мгновенно, распахнув справа двери в какой-то небольшой зал, где стояло два стола. Мы с Ланевским сгрузили ношу на них. Руки уже не разгибались.

— Яна, Лида — ко мне! Где Петров? — врач начинал выполнять свой святой долг, ещё не дойдя до столов.

— Бегу! — послышался одышливый голос из коридора, и в зал вбежал ещё один в белом, невысокого роста и толстенький, с пухлыми руками. Но они запорхали возле наркозного аппарата или чего-то вроде него, как лопасти хвостового винта военного вертолёта.

— Доклад! — рявкнул врач, покосившись на нашу троицу.

— Сильное нервное потрясение. Сердечная и лёгочная недостаточность у обеих, у старой остановка дыхания и сердце вот-вот встанет, за пять минут пульс скакал он двухсот до пятидесяти. Доклад закончил, — выпалил я, и в конце даже сам растерялся.

— Остаются только медики, остальные — вон! — что-то много сегодня таких, с голосом товарища Директора, которым только полки на марше останавливать. Нас со Славой и Серёгой как вымело из зала. Навстречу бежали ещё какие-то люди в белом и зелёном, попутно, на бегу, требуя от нас покинуть помещение. Мы вышли за двойные двери с матовыми стеклами. Я обернулся и прочитал на одной из них нужную надпись «Реанимационное отделение». Значит, куда надо принесли, всё-таки.

Вышли на крыльцо, я закурил, сев прямо на ступеньки. Дождик, мелкий и занудный, моросил не переставая. Слева, метрах в ста от крыльца, громко собачились человек в форме охранника и один из приключенцев. Судя по его уверенному басу, охранник сам был виноват в том, что оцарапал своим дурацким шлагбаумом служебный автомобиль. Вахтёр отлаивался звонко, с фантазией, но без уверенности. На капоте Раджи стояли три ворона. Молча. Разительно отличаясь от бескрылых двуногих.

Ланевский сидел рядом, справа от меня. Слава направился к въезду, видимо, решив прекратить вялый, но громкий скандал над останками шлагбаума. В кармане защелкал крышкой от зажигалки привычной мелодией звонка телефон.

— Дима, день добрый, — прозвучало как «дзень», и голос простачка-колобка озаботился:

— Тут сигналы поступили, что автомобиль, на твой похожий, чуть полгорода нам не разнёс. Вот, звоню узнать — не стряслось ли чего? Может, машину угнали? — пропади я пропадом, если он не пытался показать мне вариант для ухода от возможной ответственности. Но врать мне не хотелось. Вот просто органическое отвращение какое-то испытывал.

— Беда у меня, Рыгор. Родню в больницу вёз. Довёз живыми, вроде. Жду, что врачи скажут, — размеренно, с паузами, проговорил я в трубку. — Штрафы все уплачу. И шлагбаум новый больнице куплю. Выжили бы только.

— Как зовут родных? — Болтовский выждал почти минуту перед вопросом. То ли обдумывал мои ответы, то ли команды кому-то раздавал за зажатым микрофоном.

— Дагмара Коровина с внучкой, — ответил я, склонив голову. Дождик нащупал голую шею и ложился на неё, чуть холодя.

— Баба Дага?! — вскрикнула трубка.