Лицо «монашка» исказила кровожадная злоба. Ах, если бы не дурацкая трость, клинки впились бы в козла отпущения, распростертого у ее ног! Но кто-то все испортил, и теперь она получила тяжкую рану!

Потеряв всякий интерес к поединку между Юнь Фуи и Мужун Цинем, незнакомка, взявшая личину монаха, обернулась к Шэнь Цяо и угрожающе ринулась к нему. Пальцы ее скрючились в когти. Еще чутьчуть – и вцепится в него!

Мужун Цинь метнул ножи в притворщицу неслучайно. Пару мгновений назад он решил оставить Юнь Фуи в покое и заняться «монашком», поскольку прекрасно понимал, что предводительница Союза Вездесущих уже никуда не денется. А кто из соперников помешает ей скрыться – совершенно неважно.

Будто в ответ на его соображения во мраке раздался звон нефритового колокольчика, да такой ясный, что все присутствующие ощутили, как их зрение и слух мигом очистились. Однако для Юнь Фуи этот звон был губителен: она тут же почувствовала, как тысячи игл впиваются в ее тело, как десять тысяч мечей прознают ее сердце. Нестерпимая боль охватила ее с ног до головы, потоки истинной ци внутри нее замерли.

«Это еще кто?!» – испугалась Юнь Фуи.

Впрочем, ей было решительно все равно, кто явился за ней. Ее охватил такой ужас, что хотелось бежать без оглядки. Она ринулась вперед, но тут обнаружила, что ее опутала невидимая сеть. Теперь Юнь Фуи не могла и шагу ступить.

Прежде по глупости своей Юнь Фуи считала, что нет ничего страшного в том, чтобы в своих умениях уступать десятке сильнейших мастеров Поднебесной, ведь она и так достаточно сильна. И только оказавшись в плену, Юнь Фуи с горечью поняла, как жестоко ошибалась. Неизвестный противник еще не показался ей на глаза, а уже скрутил в бараний рог. Неужто этой ночью ей суждено утратить то, что было доверено? Юнь Фуи охватило отчаяние.

Тем временем незнакомка под личиной монаха уже бросилась на Шэнь Цяо. Рука ее мелькнула быстрее молнии: видно, притворщица ничуть не сомневалась в своем намерении. Да и в самом деле, зачем мешкать? Может, в поединке один на один она и уступала Юнь Фуи или Мужун Циню, но одолеть какого-то простеца, далекого от мира цзянху, ей ничего не стоило – только пожелай. Пусть тот и сумел помешать ей схватить юношу и закрыться его телом от метательных ножей, но слепец лишь сделал изящный ход, выгадав удачное мгновение, отчего и застал ее врасплох.

Теперь же незнакомка была настроена решительно, и Шэнь Цяо не мог ей противостоять. В сущности, эта девица под личиной монаха и не считала его противником. Ей думалось, что он заслуживает смерти уже тем, что, не рассчитав силы, сунул нос в чужие дела. Так что о нем жалеть? Он бесполезен, даром что красив, и скоро будет мертв.

Ее белая рука промелькнула молнией – истинная ци бурлящей рекой устремилась к Шэнь Цяо, и его захлестнула волна ужасающей злобы. Между ним и притворщицей еще оставалось где-то пять-шесть шагов, а он уже едва дышал. В глазах потемнело, грудь сдавило от боли. Не чуя под собой ног, Шэнь Цяо обмяк и ощутил, как у сердца разливается обжигающее пламя. Что-то давило изнутри, мешало ему до тошноты. Рот наполнился кровью. И лишь исторгнув ее, он почувствовал облегчение.

Между тем незнакомка уже настигла Шэнь Цяо. Кончик ее пальца почти коснулся жертвы, но тут… случилось нечто невообразимое. Впрочем, к этому невообразимому Шэнь Цяо не имел ни малейшего отношения.

Из мрака за его спиной вынырнула чья-то рука и до крайности просто, без какого-либо изящества, стремительности или ухищрений, свойственных боевым искусствам, перехватила запястье незнакомки. С первого взгляда было ясно, что эта длинная бледная ладонь принадлежит мужчине. И ее гладкая кожа без мозолей и шрамов говорила о том, что владелец утопает в роскоши и занимает весьма высокое положение в обществе.

Но притворщицу красота этой руки ничуть не восхитила – наоборот, напугала до смерти. Она даже не догадывалась, откуда эта рука взялась, притом вырваться или ответить ударом никак не могла, ведь ее запястье держали мертвой хваткой. Но едва притворщица пришла в себя, как ее руку пронзила резкая боль, да такая, что из груди вырвался крик.

Любой мужчина, заслышав этот вскрик, если не сжалился бы над девицей, то, по крайней мере, ослабил бы хватку. Вот только личина простодушного монашка сыграла с притворщицей злую шутку, да и противник ее обладал поистине каменным сердцем: несмотря на жалобные стоны, он только усилил натиск, отчего кости несчастной затрещали – ей с легкостью раздробили запястье. Следом девица взмыла в воздух, но не потому, что решилась бежать. Ее просто-напросто подбросили вверх и отшвырнули прямо в колонну храма.

Ее хрупкая фигурка со всего маху врезалась в камень, отчего колонна, казалось, дрогнула. Закашлявшись, притворщица медленно сползла вниз и упала наземь. Изо рта ее брызнула кровь. Теперь искалечены были обе руки: одной раздробили кости, а другую изранили тонкие светящиеся клинки. Что ни говори, но дела у притворщицы шли хуже некуда, и выглядела она жалко. Впрочем, потерпев сокрушительное поражение, девица духом не пала. Вскинув голову и впившись взглядом в незнакомца в темных одеждах, она обратилась к нему глухим голосом. Рот ее был полон крови, отчего вопрос прозвучал невнятно:

– Кто же… ты?..

– Что ты на меня так смотришь? – незнакомцу в темных одеяниях, видно, не понравился ее взгляд. – Даже объединившись, Юань Сюсю и Сан Цзинсин не посмеют хвалиться, что без труда одолеют меня, что уж говорить о тебе?

Незнакомку, что взяла себе личину монаха, звали Бай Жун, и она состояла в школе Обоюдной Радости. Услышав имена старших, девица тут же переменилась в лице.

– Осмелюсь спросить, ваше превосходительство, как ваше имя?

Однако на ее вопрос ответил кое-кто другой. Судя по всему, он выжидал подходящего случая неподалеку.