С кем, по его мнению, я буду драться?

С Шоу... или с ним?

Я отдергиваю запястье от Коула, роняя бритву на пол в душе.

— Я же сказала тебе - я не собираюсь никому причинять вреда.

Коул не обращает внимания на бритву, а смотрит только на меня.

— Правда? И что же ты собираешься делать с Шоу?

— Не знаю, — говорю я сквозь стиснутые зубы. — Найти какие-нибудь улики. Пусть его задницу засунут в тюрьму, где ему самое место.

Коул издает презрительный звук, который бьет меня сильнее, чем пощечина.

— Ты не найдешь улик. Подойдешь к Шоу без меня, и все, что ты найдешь, - это свою голову на пляже.

Я смотрю на него. — Ты хочешь, чтобы я думала, будто это может закончиться только одним способом.

— Нет. Есть два пути: Шоу умрет, или мы.

Коул пытается затащить меня на этот путь, по которому я не хочу идти. В то же время меня успокаивает то, что он сказал «мы», а не «ты». Коул считает, что мы с ним заодно. И, честно говоря, ничто так не пугает меня, как мысль о том, чтобы встретиться с Шоу в одиночку.

Я хочу, чтобы Коул был рядом со мной. Но я не могу понять, как мы сможем договориться о том, что нам делать.

Взяв бритву, Коул издает тихий звук.

— Теперь мне снова придется ее точить.

Он возвращается к прилавку и достает кожаную стамеску. Он действует быстро, агрессивно. Защелкивает кожаный стерженек и со злобным урчанием проводит лезвием по зерну. Пар уходит из душа. Вместо этого по позвоночнику пробегает холодок.

Коул возвращается, опускается передо мной на колени, клинок ярко блестит в его руке.

Он смотрит на меня сверху, полные губы изогнуты в улыбке. — Не дергайся. Не заставляй меня резать тебя.

Прикосновение лезвия холоднее льда. Оно скользит по моей коже, как шепот, проникая так близко, что моя плоть выглядит странно бледной, лишенной крема для бритья и всех волос.

Каждое место, которое он обнажает, мгновенно становится чувствительным. Я чувствую прохладный воздух на губах моей киски и его теплое дыхание.

Кончики его пальцев прижимаются к моей плоти, раздвигая половые губы, чтобы он мог побрить даже самые сложные и деликатные места.

Я все время ожидаю укуса лезвия, какого-то скольжения его руки, но он слишком осторожен. Оно даже не царапает меня.

Он бреет низ, потом внутри, потом вверх, касаясь меня своими изысканно чувствительными кончиками пальцев, заново выбривая все участки, которые не соответствуют его стандарту совершенства.

Он сосредоточен на работе, его лицо находится в нескольких сантиметрах от моей киски, исследуя каждую часть меня, внутри и снаружи.

Может быть, я должна смутиться. Может быть, я должна чувствовать себя больной.

Это не так.

Вместо этого я обнаруживаю, что дрожу от его прикосновений. Я с трудом удерживаюсь на месте, когда мне до смерти хочется прижать свой клитор к его ладони, до боли хочется, чтобы он провел по нему мячиком большого пальца. Я хочу, чтобы его пальцы были внутри меня. Его член внутри меня.

Коул снова поднимает лейку душа, смывая последние остатки крема для бритья с моей кожи.

Моя киска блестит, гладкая и мягкая, как свежий весенний персик.

Коул не может оторвать от нее глаз.

— Потрогай это, — говорит он, берет мою руку и кладет ее на шелковистый мягкий бугор.

Мои пальцы скользят по коже, в десять раз более чувствительной, чем когда-либо. Такое ощущение, что меня создали этим утром. Как будто со мной никогда не случалось ничего плохого. Сирена, поднимающаяся из морской пены.

Положив руки мне на колени, Коул раздвигает их до упора.

Он наклоняется вперед и проводит кончиком языка по моей киске - прослеживая путь бритвы вперед-назад, вверх-вниз. Проверяя свою работу самой проницательной частью себя.

Я издаю стон и запускаю руку в его волосы, вдавливая его лицо в свою чувствительную часть тела. Размазываю эту гладкую маленькую киску по всему его лицу, дрожа от ощущения его мягких губ, влажного языка и едва заметной щетины. Я чувствую все это так, как никогда не чувствовала раньше, и плавлюсь в его рту, начиная кончать еще до того, как осознаю происходящее.

Я катаюсь на его языке, самая мягкая часть его тела прижимается к самой мягкой части меня. Тепло, блаженство, глубокая интимность. Я никогда не получала орального секса от мужчины, который хотел бы этого больше, чем я. Он пробует меня на вкус, чувствует мой запах, поглощает меня. Он так голоден, что я никогда не смогу удовлетворить его, даже когда он насыщает меня удовольствием.