Она шлепнула меня.

****

Как только мы вернулись к маме, они вдвоем вышли на заднее крыльцо, где она зажгла около миллиона свечей, и, сидя в шезлонгах, смотрели на звезды. Я все еще был на кухне, когда телефон Ника, который он оставил на стойке на весь день, пискнул. Взглянув на экран, я увидел уведомление о голосовой почте. Присмотревшись, я увидел, что у него тридцать два пропущенных звонка, причем все они поступили за последние три часа и все с одного и того же частного номера. Я уставился на него. Тридцать два пропущенных звонка за три часа - это ненормально. Тридцать два пропущенных звонка за три часа означали, что кто-то ранен или мертв. Я посмотрел в окно на них двоих, болтающих, улыбающихся, таких умиротворенных, и после короткой войны с совестью открыл телефон - еще раз спасибо, Оуэн, - и нажал на значок голосовой почты. Я все равно попаду в ад; как повлияет еще один грех?

– Ты, сын шлюхи, думаешь, что сможешь остановить мои гребаные выплаты? Думаешь, я не продам это видео тому, кто больше заплатит? Да кем ты, блядь, себя возомнил? Все узнают! Все, блядь, все, ты меня слушаешь?

Ярость в голосе мужчины была ясна как день, и я был ошеломлен, слушая его кипящую ненависть.

– Что подумают твои фанаты, когда увидят, как ты трахаешься с теми парнями, когда был еще ребенком?

Моя кровь похолодела, и я поставил воспроизведение на паузу, выйдя через парадную дверь, чтобы отдалиться от Ника и мамы. Я снова поднес телефон к уху, и от услышанного у меня свело живот и пробрало до костей.

– Что они скажут, когда увидят, как избивают твою слабую задницу?

Меня чуть не стошнило. Работая полицейским, я видел ужасные вещи, которые творили с детьми и взрослыми, вещи, которые иногда до сих пор преследуют меня по ночам.

– А видео, на котором твой старик забивает лошадей ради страховки? Думаешь, я пришлю тебе это дерьмо, если ты не заплатишь мне деньги, грязная шлюха? – его голос повысился, он звучал яростно и безумно. – Если мне придется еще хоть раз поговорить с этой гребаной пиздой-бухгалтером, я покончу с твоей жизнью, мистер Мэдисон, и ты никогда не оправишься от этого дерьма.

Когда запись закончилась, я включал ее снова, и снова, и в четвертый раз, чтобы убедиться, что я слышу то, что уже знал.

Мне нужно было немного отойти, сбросить гнев, чтобы думать, а не просто реагировать. Несмотря на то что номер был частным, я был уверен, что знаю, кому принадлежит голос.

Я взял свой собственный телефон и начал с сообщения Розали Симмонс, и она подтвердила, что да, как я и думал, Уокер Эванс весь день звонил ей по поводу денег, которые должны были поступить к нему.

– Он мерзкий человек, – написала Розали. Я был рад, что она не знала точно, насколько мерзкий. Я был рад, что она понятия не имеет, кто он на самом деле.

Тогда я позвонил Оуэну.

– Лок? – послышался его сонный голос.

– Мне нужна помощь, – прохрипел я, едва контролируя свой голос, зная, что уже поздно, но ничуть не заботясь об этом.

– Да, – ответил он, полностью проснувшись так же быстро.

– Пожалуйста, найди для меня Уокера Эванса, прямо сейчас. Его имя есть в досье Ника, а потом мне нужно, чтобы ты посадил меня на самолет, где бы он ни находился.

– Конечно, только дай мне минутку.

– Кто сейчас не на работе?

– Элла, Нэш, Раис и Купер.

– Хорошо, – сказал я, преодолевая комок в горле. – Мне нужно, чтобы Нэш был здесь, прямо сейчас, а Элла, Раис и Куп должны отправиться туда, куда я собираюсь, как только Нэш приедет.

– Понял.

– Пришли все, что, по твоему мнению, мне понадобится, начиная с хорошей глушилки.

Он прочистил горло.

– Готово.

– Хорошо, – сказал я, пытаясь сдержать свой гнев. – Ладно.

– Я не знаю, в чем дело, Лок, но постарайся дышать, а?

Я проигнорировал его.

– И еще, мне нужно, чтобы ты взломал телефон Ника и узнал номер из его последних звонков. Это номер Уокера Эванса. С этого момента все звонки и сообщения, Skype, FaceTime, DMs, PMs, что угодно, с этого номера будут перенаправляться на мой телефон.

– Перенаправляю, – сказал он, и все, что я мог слышать, - это непрерывные щелчки на заднем плане. Он не переставал печатать с тех пор, как ответил на звонок.

– Спасибо, – с трудом выдавил я.

После некоторого молчания он спросил:

– Насколько все плохо?

– Вымогательство - плохо. Угроза смерти еще хуже, – прошептал я, потому что голос меня покинул.

Он прочистил горло.

– Позвони мне, если вспомнишь что-нибудь еще, – сказал он, прежде чем повесить трубку.

Вернувшись в дом, я пошел на кухню и налил себе стакан воды со льдом. Проверив, как там Ник и моя мама, я увидел, что они находятся на берегу ручья, сидя на камнях и опустив ноги в воду.