– Роб? Сбежал?

– Что-то украл или надебоширил – не знаю точно. Не стал дожидаться гнева отца Кирилла, смотался. С Тощим это уже не первый раз.

“Жаль. Пожалуй, он единственный человек, с кем мне хотелось еще раз увидеться. Теперь уж вряд ли получится”.

Начинает накрапывать нудный, мелкий дождик. Я чувствую, как вездесущая влага проникает между спиной и энергоблоком. Знаю, что не замкнет, но все равно неуютно. Прерыватель мы вернули на место еще в мастерской – если он и правда сигнализирует о моем местонахождении, то пусть показывает, как я ухожу в сторону от монастырских развалин. Позже мы его вытащим, но не раньше, чем отойдем на безопасное расстояние: надо хотя бы попытаться отвлечь внимание хозяев от места, где живут люди.

– А что с охотником? Которого вчера поймали?

– Фанатик, – Андрей отмахивается от моего вопроса, как от назойливой мухи, – Такие бывают на любой войне, у любого народа. Только он фанатично предан врагу, а не своим. Видать, лихо его обработали в городе! Не удивлюсь, если и в мозгах поковырялись, эйнеры на это дело мастера.

– Совсем ничего не удалось узнать?

– Ну почему же совсем? Кое что узнали, – он достает из кармана небольшой прямоугольник плотной бумаги, помятый в нескольких местах, – Нашли у него в одежде, когда обыскивали второй раз, уже в бункере.

Я протягиваю руку, беру прямоугольник и… останавливаюсь. Это моя фотография. Кажется, скриншот взгляда хозяина – камера, запечатлевшая кадр, находится чуть выше моей головы, на уровне глаз эйнера, сидящего на человеке. Позади виден знакомый гараж, а на моих плечах плюшевый медвежонок – Рэк. Переворачиваю картинку. С обратной стороны кусочек карты, схематично обозначающий маршрут от города к поселению.

– Почему сразу не сказал?

– Мне только утром принесли. Да и какая разница? Даже без этой подсказки, – он указывает на фото, – понятно, за кем и почему шли охотники. Они вели тебя и должны были загнать к монастырю.

– То есть они и до этого знали, где поселение?!

– Выходит, что знали.

– Тогда я вообще ничего не понимаю… – переворачиваю фото с одной стороны на другую, потом обратно, стараясь постичь непостижимое, – Слушай, нам надо… Надо вернуться! Рассказать все отцу Кириллу!

– А то он сам не догадался. Идем дальше.

Дождь постепенно усиливается. К счастью, он не холодный и даже в промокшей одежде можно спокойно идти, хоть это и неприятно. Я продолжаю перекатывать мысли в голове, стараясь собрать из них хитрую мозаику, но ничего не получается, всегда недостает какого-то элемента, а другие, кажется, занимают не свои места.

– Они все обречены, – от досады и бессилия сжимаю кулаки, – Там, в монастыре. За ними все равно придут. Не сегодня, так завтра. Я не понимаю, почему эйнеры узнали о местонахождении поселения и не уничтожили его сразу, но так не будет продолжаться бесконечно. Андрей, мы могли бы остаться с другими, помочь им.

Поворачиваюсь к нему, но он не хочет на меня смотреть. Упрямо идет вперед, уставившись куда-то вдаль.

– Там сейчас на счету каждый человек, способный держать в руках оружие! – не унимаюсь я.

– С нами или без нас – случится то, что случится. Мы не можем им помочь. Если Кирилл найдет возможность покинуть поселение, увести куда-то людей – хорошо, желаю им удачи. И лучше будет, чтобы тебя с энергоблоком, – он кивает на треклятый горб, – в этот момент рядом не было. Ясно?

– Но мы же знаем, что прерыватель можно вынуть и тогда нас не смогут…

– Мы сейчас ничего не знаем! – перебивает уже со злостью, нетерпением в голосе, – Поэтому нужно уходить как можно дальше. И закончим этот разговор, Вера-Ника.

Я не пытаюсь оспорить его лидерство в нашей маленькой группе, но остается неприятный осадок, обида, а в сознании поселяется червячок сомнений.

Дождь льет весь день и, когда с наступлением темноты небо наконец проясняется, мы останавливаемся, чтобы с наслаждением обсохнуть у костра. Слов немного, каждый думает о своем. Совсем запутавшись в догадках, я оставляю их, отпускаю на волю. Нельзя бесконечно думать об одном и том же. Тем более, что за меня неплохо думает Андрей: по его сосредоточенному лицу понятно, что он сейчас собирает ту же мозаику.

Проходит еще один день, потом другой. После размолвки наши отношения стали налаживаться: лучше не злиться на человека, с которым постоянно находишься рядом, это выматывает, сводит с ума. Да и сложно быть в обиде на Андрея – достаточно увидеть его широкую, добродушную улыбку, чтобы растаять и улыбнуться в ответ.

Он старается экономить еду, поэтому охотится на мелкое зверье. Не сказать, чтобы очень удачно, но пару раз ему удавалось подстрелить из самодельного лука местных зайцев. Тихое оружие всегда предпочтительнее, если стараешься не привлекать к себе внимание.