– Уо-о-о-у-у-у! – доносится из леса в ответ на перестрелку.

Бах! Из пистолета, направленного на тщедушное тельце эйнера, вылетает отстрелянная гильза. Бах! Бах! Бах!

Я возвращаюсь к Андрею, но, не удержавшись, оборачиваюсь и делаю еще один выстрел в ненавистного врага – бах!

Андрей лежит на траве, раскинув руки в стороны. Глаза его открыты, правое веко едва заметно дергается.

– Андрюша, вставай! Ну же!

Оборачиваюсь. Где-то рядом слышны тяжелые шаги, они быстро приближаются. Хватаю напарника за рубашку, пытаясь оттащить в сторону, но понимаю, что ничего не выйдет. Куда я с ним? С такой ношей меня быстро догонят, не смогу отойти и на полсотни шагов. Оставить? Бросить его здесь? Мысль о побеге так заманчива, что я отпускаю рубашку, выпрямляюсь. Но… Поздно!

Второй ходок появляется из-за деревьев. В одной металлической руке импульсатор, в другой – парализующее оружие. Он стоит, повернувшись ко мне бронированной частью. Не пробить. Да если и подниму пистолет, уложит из парализатора. Что тогда? Тогда сделает с нами все, что захочет – никаких шансов на спасение. Нет! Я должна оставаться в сознании.

Медленно протягиваю руку, отбрасываю пистолет, показывая обе ладони: “я безоружна”.

– Встань у дерева, – голос, как всегда, бесстрастный, холодный.

Я послушно отступаю, упираясь энергоблоком в шершавый ствол. Ходок прижимает меня дулом парализатора, ткнув его в грудь. Эйнер сползает на землю. Он без шкуры, как и тот, которого я пристрелила минутой раньше. Голый металлический скелет, сверкающие глаза-камеры. Подходит сначала к Андрею – видимо, хочет убедиться, что тот без сознания. Потом привычными движениями карабкается на меня, запускает клешню в мой горб.

Эйнер – маленькая, но опасная тварь. Никому из здравомыслящих людей не придет в голову вступить с ним в единоборство. Один взмах лезвия и он перережет вам горло или проткнет грудную клетку. Но выбор у меня небольшой.

Быстрым движением стаскиваю ублюдка со своей спины, стараясь левой, усиленной рукой, вывернуть его манипулятор с заточками. Надежда лишь на то, что разряд парализатора, которым он управляет дистанционно и готов выстрелить в любую секунду, подействует не только на меня.

Но враг тоже это понимает, не торопится отдавать команду на выстрел. Пытается выкрутиться, спрыгнуть на землю. Успеваю почувствовать боль в руке, прежде чем микрочип блокирует болевые сигналы: тогда мне уже наплевать, что большой палец отрезан, продолжаю давить, выворачивая металлический сустав. Эйнер не выдерживает – вспышка, слабость в ногах, а потом серая пелена скрывает от меня окружающий мир.

Я кашляю. Со стоном поворачиваюсь на бок. Что случилось? Где я? Что со мной? Встаю на четвереньки, трясу головой. Вдруг рядом с оглушительным грохотом раздается выстрел! Подскакиваю, пытаясь вскрикнуть, но из горла доносится лишь сиплый вздох.

Рядом стоит Андрей, в его руке мой пистолет. В памяти всплывает все, что случилось… Пять минут назад? Десять? Неважно! Главное, что он добил того, кто вырубил меня, а заодно и себя, зарядом парализатора.

– Рука, – Андрей присаживается рядом, осторожно поднимает мою многострадальную левую.

– Что? Ох, черт!

Я брезгливо смотрю на залитую кровью ладонь.

– Подожди, сейчас перевяжу, – достает из рюкзака аптечку, обрабатывает рану, аккуратно перевязывает, – Что ж ты, горемычная, руки-то не бережешь?

Улыбается и я начинаю улыбаться в ответ.

– Онемение чувствуешь?

– Да я ее совсем не чувствую, она отключилась. Управлять могу, а ощущений никаких.

– Ничего. Сейчас рана затянется и снова откроются клапана, восстановится кровоснабжение.

Он встает, первым делом перезаряжает автомат, потом надевает рюкзак.

– Можешь идти? Вряд ли нас пасли только эти двое. Где-то рядом могут быть и другие. Надо уходить!

Я киваю головой.

* * *

Андрей прав – нас продолжают преследовать. Уже не по пятам, где-то вдалеке, но мы слышали пару раз раздраженное “уо-о-о-у-у-у!”

– Ты знал, что они идут за нами?

– Догадывался. Пока следили по телеметрии, не приближались. Как только потеряли сигнал, решили брать.

– Почему не сразу?

– По той же причине, по которой и монастырь не уничтожили. Я так понимаю, они тянут за все возможные ниточки, тянут очень аккуратно, чтобы не спугнуть людей, стараются выйти на членов сопротивления. Пока все ячейки не накрыли – предпочитают наблюдать.

– Проще в камере допрашивать, чем следить. Если в городе кого-то сумели расколоть, значит и других могут.

– Да, но поди возьми нас живьем! – он ухмыляется, – Никаких гарантий, что получится.

– Сейчас чуть не получилось, – замечаю я вполголоса.

Андрей по-прежнему ведет мудреным, одному ему известным маршрутом. А я снова привыкаю к тому, к чему привыкнуть невозможно – тошнотворному ощущению преследования, постоянной опасности, будто за каждым кустом, каждым деревом тебя подстерегает враг.