Шрифт:
Голос Северского слышится ближе – видимо, он подошел к моему креслу:
– Попробуй оторваться от них, взглянуть на общую картину. Связь должна сходиться в одном месте!
Я стараюсь сделать то, что он говорит, но получается не сразу.
– Четыре… Семь… Одиннадцать…
– Что ты считаешь?
– Пятнадцать. Я вижу пятнадцать хабов.
Невозможно оторваться, я продолжаю хвататься за ниточки, распутывать их… Почти неподвижно сижу в кресле, хотя прошло уже не меньше трех часов. Семен Аркадьевич и Северский требуют узнать что-то еще, перебивают друг друга, и я не выдерживаю, вскакиваю, усилием воли заставляя себя распахнуть глаза, оттолкнуться от кресла. Спотыкаюсь о ковер, но меня успевает подхватить Хэлг.
– Вер, все хорошо? – он смотрит на меня встревоженно.
– С меня хватит. Мне нужно… в туалет.
– Это вторая дверь налево, – услужливо подсказывает старик.
Когда выхожу из комнаты, слышу, как он говорит Северскому:
– Ни разу в жизни не видел такую совместимость! Ни разу в жизни…
Когда я возвращаюсь, спец рисует что-то на листе бумаги, то и дело поднимая голову, вопросительно глядя на Северского, охранника, и даже на Хэлга, который все равно не знает языка менсо.
– Понятно? Вот это хаб, – он изображает на бумаге прямоугольник, – Ну, или как выяснила наша девчуля – Склеп. По сути та же серверная, в которой находятся виртуальные образы индивидуумов.
– Андрей разбирал эйнера, – перебиваю я его, – В каждом из них уже есть образ чьего-то сознания.
Старик мотает головой.
– Нет. Андрей отчасти прав, но это не автономная копия. Виртуальная машина в каждом склепнике лишь разворачивает образ, который транслируется из хаба.
Семен Аркадьевич рисует точки вокруг прямоугольника и стрелки, ведущие от него к этим точкам.
– Слушай, будь добр, свари кофейку! – обращается он к охраннику, и тот, с молчаливого согласия Северского, уходит на кухню.
– А это, – продолжает старик и рисует несколько кружков, – бионики. Их, я так понимаю, никто не вскрывал, поэтому мы не можем с уверенностью сказать – виртуальные образы там, или какая-нибудь разумная овсяная каша. Одно несомненно: уничтожая бионика ты безвозвратно уничтожаешь один индивид. Кстати, интересно! Почему ее мозг, – он тыкает в меня пальцем, – интерпретировал неизвестные нам слова эйнеров именно так – склепники и бионики? Бионики, значит живые. Да? А склепники? Тут не просто "неживые", тут именно замурованные в склепе! И имеется в виду не просто серверная. Что-то загнало их туда, заставило копирнуться с живых на виртуальных. Какая-то непонятная нам напасть… Мда!
Теперь он рисует большой круг.
– А вот альфа-бионик!
– Я устала.
Северский поворачивается ко мне, смотрит с сочувствием.
– Мы с Аркадьичем еще поработаем, пожалуй. Сами найдете квартиру? Шестьдесят второй этаж, номер четырнадцать восемьдесят. Откроется отпечатком твоего пальца.
– Найдем.
Я не желаю оставаться с ними больше ни секунды! Разворачиваюсь и ухожу, зная, что Хэлг последует за мной. У вереницы скоростных лифтов останавливаюсь, но, когда пилот нажимает кнопку вызова, быстрым шагом направляюсь через пустое фойе к массивной двери-пропеллеру.
– Вера, ты куда? Вероника!
Толкаю дверь и она, медленно провернувшись, выпускает меня на улицу.
Шум, ветер, приносящий букет разных запахов, огни, которые не бледнеют даже днем… Вдыхаю полную грудь воздуха, поднимая голову вверх, к небу, зажатому верхушками башен.
– Вер, мы не должны выходить. Давай вернемся, – Хэлг тянет меня обратно, но я вырываюсь, иду вдоль проспекта быстрым шагом, почти бегом.
– Дурная девчонка… Ну хорошо, пошли гулять!
Ко мне пристраивается голограмма смазливого молодца, который на ходу начинает декламировать:
– Самые надежные импланты, которые несомненно порадуют вашего хозяина…
Хэлг проходит прямо сквозь парня-рекламу, пытается заглянуть мне в лицо.
– Я все понимаю – ты устала, день тяжелый… Но нельзя же так…
– Гарантия на всю продукцию – десять саленосских лет…
– В башне нас охраняют, а здесь может случиться все, что угодно…
– И даже очень пикантные ощущения, которые не способны передать устройства конкурентов!
Я отмахиваюсь от голограммы, перебегаю на другую сторону проспекта.Высоко над головой вспыхивает синим стена небоскреба, по которой бежит надпись: "небольшой дождь через три… две… одну…" Сверху начинает накрапывать.
– Стой! – говорю сама себе и замираю. Поворачиваюсь к Хэлгу, – На каком языке он говорил?
– Кто?
– Этот придурок полупрозрачный.
– Который с пикантными ощущениями?
– Значит, ты понимал его? Он говорил на нашем. А надпись, там, на здании – она ведь тоже на нашем.
Со мной сталкивается человек, отскакивает в сторону, тихо извиняясь на языке менсо. Тут же, словно из-под земли, возникают двое в черном.
– Ничего, мы им займемся.
– Не нужно, не трогайте его.