К горлу подкатил ком, глаза подозрительно увлажнились. Я торопливо отвернулся — не хватало ещё, чтобы Юлька заметила! Хотя, она и сама шмыгает носом…

Выстроившиеся перед мемориалом солдаты подняли к плечам карабины. А серенькое подмосковное небо ударил залп. Десяток мальчишек и девчонок «юниорской» форме, с красными галстуками, — вскинули ладошки в пионерском салюте. Леонов с Волыновым (оба в военной форме, со всеми положенными наградами) взяли под козырёк. Я вытянулся по стойке «смирно» к пустой голове руку, как известно, не прикладывают, — и проводил взглядом двух офицеров с огромным траурным венком. Вот они склонились — особым образом, согнув правую ногу в колене и отставив левую назад, — и утвердили венок на подставке. В облака ударил второй залп, затем третий, оркестр заиграл «Реквием Звездоплавателей» — мелодию, написанную специально к этому событию — солдаты, держа свои СКС перед собой, удалились, чеканя шаг, и я ещё долго видел тускло сверкающие штыки над головами толпы. Оркестр ещё пару раз вздохнул своей медью и умолк. Толпа задвигалась, зашуршала и медленно потекла по направлению к стоянке. А я всё стоял, крепко держа Юльку за руку, и в ушах у меня всё звучало:

'…Если что-то я забуду

Вряд ли звёзды примут нас…'

Нет, не забуду. И никто из нас не забудет.

Часть первая

Поиски и раздоры

I

— Развели, понимаешь, детский сад в космосе… недовольно пробурчал Шадрин. — И ладно бы на орбите Земли, туда кто не шастает — и туристы, и самодеятельность с концертами, скоро школьные экскурсии будут возить! Но чтобы в Дальнем Внеземелье, в системе Сатурна? Куда мир катится?

Серёжа сделал вид, что сказанное к нему не относиться — вот ничуточки! — и планетолог имеет в виду кого-то другого. Хотя, кому ещё здесь адресовать эту обидную реплику? В ангаре «омаров» он один из «юниорской» группы, которую Денис Шадрин так неуважительно обозвал детским садом…

— Про детский сад — кто бы говорил? — отозвался второй планетолог. — Сам-то кто? Студент-дипломник, во Внеземелье чуть ли не в первый раз году, а туда же…

Серёжа приободрился. Леонид Андреевич Пьявко был почти вдвое старше своего коллеги. На «Лагранж» он перебрался не так давно — когда прежний экипаж станции, вымотанный годичной «робинзонадой» пришлось заменять на новый, и срочно понадобились специалисты с опытом работы на малых планетах. Таковых во Внеземелье нашлось не так уж много, и один из них — как раз Пьявко, состоявший раньше старшим селенологом лунной базы «Ловелл». На «Лагранже» он занял аналогичную должность, и как только на станции появились мальчишки и девчонки из «юниорской» программы Проекта, взял их под свою отеческую опеку. Что касается Дениса — то он всего неделю, как прибыл на «Лагранж» для прохождения преддипломной практики. К Серёжке и его одногруппникам он относился с иронией и не упускал случая поддеть, и увы, не всегда по- доброму. Вот и сегодня — в который уже раз заводит разговоры о «детском саде в космосе»… А Володя Зурлов — между прочим, куратор их группы — вместо того, чтобы заступиться за подопечного, ухмыляется и, знай себе, ковыряется в блоке маневровых двигателей…

Пьявко выдернул из манипулятора какую-то блестящую загогулину, критически осмотрел, покачал головой, и выплыл из ангара, хватаясь за прикреплённые к стенам поручни. Загогулину он прихватил с собой. Серёжа проводил ветерана тоскливым взглядом — ну вот, теперь студент снова примется за своё, а осадить его будет некому…

— Слышал, вы скоро нас покидаете? — поинтересовался Шадрин. — А говорили, что практика ваша на два месяца?

Зурлов протёр ветошкой внутренность дюзы, зачем-то дунул и кивнул

— Так и есть. Мы с Егором с Татьяной останемся на «Лагранже», а Лестев действительно отбывает. Но не то, чтобы скоро — недели через две придёт «Заря», на ней он и продолжит практику.

— За что это ему такое счастье? — удивился студент. Серёжка поморщился — не слишком приятно, когда о тебе говорят в третьем лице, да и невежливо это…

— А у Лестева там блат. — ухмыльнулся Зурлов. Он, как и Шадрин, не утруждал себя хорошими манерами. — На «Заре» командиром десантной группы Монахов — он знает Лестева, вот и затребовал его к себе на оставшуюся часть практики.

— Это какой Монахов? — Шадрин наморщил лоб. — Уж не тот ли, что на Луне олгой-хорхоев бил?

— Он самый и есть. — подтвердил куратор, и Серёжка подумал, что он, кажется, не слишком-то любит Алексея. — Он, кстати, и на «Лагранже» побывал — когда «Тихо Браге» в «обруч» затянуло.

— А потом куда? К Титану, или к Кольцам?

— Нет, что им там делать? Туда и «Гершель» может слетать. «Заря» на «Лагранже» примет на борт научников и отправится в Пояс Астероидов. Между прочим, Леонид Андреич с ними пойдёт, утром в диспетчерской говорили…

— А кто будет вместо него старшим планетологом? — спросил Шадрин, и Серёжа заметил, что при известии, что Пьявко отбывает со станции, он оживился. Ну да, он же его начальство, и отношения у них, похоже, не сложились…

Зурлов в ответ пожал плечами.

— А ты, значит, тоже в Пояс? — практикант оттолкнулся от борта «омара» и перевернулся вниз головой. — Если так — радуйся, малёк, многие тебе позавидуют…

Например, ты, мстительно подумал Серёжа. Но вслух, разумеется, говорить не стал.

— Я и радуюсь. Поскорее бы только, а то, сколько можно с кустиками возиться?

Перед тем, как отправиться в ангар, Серёжа вместе со своими одногруппниками, Егором Симоновым и Таней Пичугиной три часа проторчали в рекреационном отсеке, пересаживая в керамические горшки декоративные кустики и расстилая присланные с Земли рулоны газонной травы. Егор с Татьяной и сейчас были там; Серёжку же, как лучшего троих механика, Зурлов затребовал в ангар, готовить буксировщики к плановой вылазке на Энцелад.