— Там вам еду оставили, идите, поешьте.

Мы с Мариной подошли к столу. Посредине стояло три тарелки, аккуратно накрытые сверху.

Три!

Кто-то ещё остался без ужина?

Но я не хотел думать об этом. Я пододвинул одну тарелку Марине, другую — себе.

Взял две ложки — для неё и для себя. Улыбнулся — хлебушка бы! Дома не ел, а тут захотелось — что значит на свежем воздухе… И зачерпнул едево — что-то среднее между грибным супом и кашей.

Мы с Мариной пропустили обед и ужин. А она, скорее всего, и завтракала плохо. Однако, ела Марина без особого аппетита и всё поглядывала на третью чашку. Время от времени пробегала взглядом по тем, кто у костра, а потом снова смотрела на третью порцию.

Глядя на Марину, я тоже сбавил темп. Ну как сбавил? Еда закончилась быстро, но остатки я уже выгребал не спеша.

Не доев свою порцию, Марина вздохнула и отложила ложку.

— Не могу я так… — прошептала она негромко. Так, что только я и услышал. Да ещё Агафья Ефимовна…

— Спит она, — сказала наша кухарка и строго посмотрела на Марину. — Легла пораньше… А ты ешь, давай!

Марина немного приободрилась и снова взяла ложку. Без особого аппетита, но всё же.

А я понял, что третья чашка — для Ритки. Получается, она тоже не ужинала. А может и не обедала.

Когда Марина доела, я взял обе тарелки — свою и её — и сказал:

— Ты садись к костру, а я пойду помою.

Марина кивнула, и я отправился к ручью.

Я точно знал, что сейчас пошёл сам, а не потому, что мной управляли, и от этого простое дело — помыть чашки-ложки — стало для меня вдруг серьёзным и важным. Ну, или естественным.

Может, поэтому я не спешил уходить от ручья. Сел на бережок и задумался.

Жизнь в лесу, в диких условиях для нас, городских жителей, тяжела. Это хорошо ещё, что немного посуды есть и продуктов. Ну и лопаты, топоры тоже есть. Хоть землянку вторую сделаем да дров заготовить можно. Но вот начнётся дождь и что? Вторая землянка ещё не готова, спрятаться негде. Да и не просидишь в землянке долго без дела… Были б инструменты, можно было бы резать по дереву или другое какое ремесло осваивать, а так… Можно переждать небольшой дождик, а если затяжной? Но если парни могут спрятаться под деревья, то готовить всё равно под дождём придётся.

Я представил, как стою под дождём, мешаю кашу, а мне за шиворот льются холодные струи… Бр… А девчонкам и Агафье Ефимовне каково?

Хорошо бы тент какой что ли? Да и продуктов ещё надо. И одежду…

Короче, нужен портал! Кровь из носу как нужен!

Я вспомнил наши упражнения с Григорием Ефимовичем, поднялся, отошел от ручья на ровную площадку. Представил костёр, у которого сейчас сидели все наши… у которого сидела Марина. Мысленно зачерпнул из него немного огня, добавил к своему внутреннему, чтобы точно был костёр, а не свечка… Вспомнил, как мы сидели с Мариной под сосной. Вспомнил ощущение собственной могучести. Пламя внутри меня загорелось ровно, уверенно.

Я задышал глубже и размеренней, чтобы мой костёр разросся, но искр не разбрасывал.

Когда пламя внутри меня стало по-настоящему мощным, я огляделся — выбрал место, чтобы подальше от деревьев, и… И направил пламя туда.

Портал открылся. Сразу и без проблем.

Не раздумывая, я шагнул в него.

И вышел у себя дома, в своей комнате.

Если честно, я не задумывался, куда открывать портал. Я вообще не думал, куда хочу попасть. Просто нужна была помощь, и я пошёл к родителям.

Мама с папой ещё не спали. Они разговаривали на кухне. Я поспешил к ним.

Странное это было ощущение — вот я дома, а всё тут стало таким далёким, как будто прошло не несколько дней, а несколько лет!

Мама с папой, конечно, обрадовались, давай скорее кормить меня, расспрашивать. И я был счастлив, что вижу их, могу обнять, но почему-то в сердце зазвенела тревога, занялась, завибрировала. И я остановил родителей.

— Мам, пап, нужна одежда для девочек и для Григория Ефимовича, он сейчас совсем без одежды остался. И тент для кухни, и продукты… Хотя бы это… Поможете?

Мама тут же начала складывать в пакеты упаковки круп, макарон, хлеб, колбасу… короче, всё, что было на полках и в холодильнике. А папа поспешил к шкафу. Распахнул дверцы и растерялся…

— Солнце, что из одежды дать? — спросил он у мамы.

Мама сунула мне пакеты в руки и побежала к шкафу. Вытащила папины трикотажные штаны и футболку, ещё какую-то одежду — всё это сложила в кучу на кресле и задумалась на минутку. Потом стянула с кровати покрывало, и расстелила его на полу, одежду сложила в него и завязала узлом.

Мама всё делала как-то быстро, отчаянно, а папа стоял и смотрел на неё. Но когда она начала завязывать узлы, кинулся помогать. Потом повернулся ко мне и спросил:

— Останешься до утра или…

— Сейчас пойду, — ответил я, потому что тревога внутри уже гудела.

Папа подхватил покрывало с вещами и направился в мою комнату. Я с пакетом пошёл вслед за ним и увидел Соньку. Она проснулась от шума и теперь стояла в ночной рубашке, сжимая в руках обгорелую «карету для кукол» — мой первый лапоть.