Я знала, что это такое. Тот же рисунок был и на нашивке Сынов Тамплиеров. Мрачный жнец, размахивающий мечом и едущий на «Харлее» по дороге из черепов. И у Килла была татуировка с ним во всю спину. Я заметно вздрогнула, понимая, как ему, должно быть, было больно. И он набивал татуировку без меня. Ничего не сказав. Я бережно провела пальцем по краям пластыря.

— Почему ты мне не сказал? — спросила я обиженным голосом.

Килл повернулся, и ткань футболки выскользнула из моих рук. Он обхватил меня за шею.

— Не мог, Веснушка. Я хотел. Черт, это лучшая новость за всю мою жизнь, если не считать того дня, когда я услышал, что с твоей мамой все в порядке, и того дня, когда ты согласилась стать моей девушкой.

Он сделал паузу.

— Все хорошее, что происходит со мной, обычно связано с тобой. Если нет, то это не станет реальным, пока я не поделюсь этим с тобой. — Он погладил меня по щеке. — Но так устроен клуб, детка. Все дела клуба остаются в клубе.

Я нахмурилась.

— Почему ты мне не сказал сегодня? — мне ненавистно было звучать как ноющая подружка. — О вечеринке? Лаки мне рассказал.

Лицо Килла помрачнело.

— Я не сказал тебе, потому что пытался отменить вечеринку, — выдавил он.

Я отпрянула назад.

— Отменить? Какого черта ты хочешь ее отменить?

— Потому что это вечер пятницы, — объяснил он, будто это что-то значило.

Я ждала, что он продолжит.

— И? — надавила я, когда он больше ничего не сказал.

— И именно в этот вечер я должен отвести свою девушку на выпускной, — пробормотал он.

Я вздрогнула.

— Думаешь, меня волнует выпускной? — спросила я его с недоверием.

Сейчас уже Килл выглядел шокированным.

— Детка, ты — девушка. Каждую девушку волнует ее выпускной вечер.

Я ухмыльнулась.

— Кажется, мы определились, что я не обычная девушка, — поддразнила я.

Килл оставался серьезным.

— Я знаю это, Веснушка. — В его глазах мелькнуло что-то непонятное, но оно мне не понравилось. — Я не хочу, чтобы ты пропустила свой выпускной, не из-за меня.

Я обхватила его запястье.

— Выпускной для меня ничего не значит, глупый. Нет ничего важнее, чем то, что мальчик, которого я люблю, осуществил свою мечту.

Его глаза сверкнули.

— Нет, Веснушка. Моя мечта уже осуществилась раньше, — пробормотал он.

Затем его губы коснулись моих губ. Поцелуй не был голодным и отчаянным, как бывало в последнее время. Он был медленным, нежным, полным чувств и чего-то еще, что отражалось в его глазах.

После этого мне потребовалось несколько мгновений, чтобы вернуть сердцебиение к нормальному ритму.

— Могу я сыграть тебе кое-что? — спросила я, когда смогла отдышаться.

— Одну из твоих песен? — тихо спросил он.

С того вечера, когда я спела «Отголоски тишины», Килл чуть ли не требовал, чтобы я играла ему каждую песню, которую написала для него. Будь его воля, он бы целыми днями смотрел на меня и слушал, как я пою. Так однажды и было на пляже, пока я не решила, что хватит играть, и отложила гитару в сторону. Килл тут же заключил меня в объятия и нежно поцеловал.

— Я так горжусь, слушая тебя, Веснушка, — пробормотал он.

Я прижалась к нему, ничего не говоря, просто наблюдая за людьми вокруг нас, счастливая быть в объятиях Киллиана, пока мир проходит мимо.

— Хотелось бы мне того же. — Я кивнула на пожилую пару, держащуюся за руки и улыбающуюся внукам, с визгом и смехом бегающим вокруг них.

— Чего? Морщин? — подразнил Килл.

Я села и ударила его в плечо. Это было похоже на удар по камню. Я непроизвольно потерла руку. Килл увидел это и поднес мою руку к губам. В тот момент, когда он коснулся костяшек, боль исчезла.

— Нет, — ответила я, взглянув ему в глаза. — Я хочу пустить корни. Хочу, чтобы они уходили в землю под моими ногами и давали мне место, которому я принадлежу.

Килл напрягся. Его взгляд снова метнулся к пожилой паре.

— Тебе не нужны корни, Веснушка, — не согласился он. — Тебе не нужны корни, если у тебя уже есть крылья. Когда ты готова взлететь.

— Кто сказал, что я не могу иметь и то, и другое? — спросила я с усмешкой.

— Физика.

Я пожала плечами, позволяя ему снова заключить меня в объятия.

— Кто сказал, что физика должна что-то диктовать? — пробормотала я ему в грудь. — Я — творец своей судьбы.

Килл ничего не сказал. Его тело оставалось напряженным, и он сжал меня немного крепче.