Киллиан поднял бровь, но взял стакан и осушил его, наслаждаясь жжением, обволакивающим горло.

Булл сделал то же самое. Мгновение он смотрел на стакан, а затем его мрачный взгляд переместился на Киллиана.

Вот оно. Сейчас он меня убьет, — подумал Киллиан.

Вместо этого Булл почти утешающе хлопнул его по плечу.

— Знаю, почему ты так поступил, — прогудел он. — Почему ты ее отпускаешь, — пояснил он. — Она достойна большего, чем это место. Предназначена для большего. Сама бы она не уехала.

Киллиан кивнул в знак согласия.

— Так что я не убью тебя за то, что ты уничтожил ее, — прорычал Булл, и Киллиан вздрогнул. — Потому что знаю, что ты сделал это, чтобы она могла заниматься тем, для чего была рождена.

После слов Булла наступило долгое молчание, и он еще раз сжал плечо Киллиана, прежде чем оставить его наедине со своими мыслями и, что более важно, с бутылкой.

С того дня прошло семь месяцев, теперь Килл смотрел на этого мужчину, на его плотно сжатые челюсти. Он чертовски уважал Булла. Он ему даже нравился. Он был его братом. Его семьей. Семьей Лекси.

Килл чертовски злился из-за того, что Буллу, и, что более важно, Лекси пришлось столкнуться с такой бедой. Жизнь постоянно подкидывала им дерьма, но они возродились из пепла, начав новую жизнь.

Двери снова открылись, и Киллиан застыл в тот момент, когда его взгляд остановился на глазах, видевшихся ему во снах. Он вздрогнул от бескрайней печали и отчаяния в них и от того, как они ожесточились, при взгляде на него. Она быстро отвела взгляд и побежала обнять Булла.

Сэм, Уайатт и Ной последовали за ней. Все парни бросили на него убийственные взгляды, как только поняли, что он здесь.

На них ему было плевать. Его взгляд не отрывался от светловолосой головы, прильнувшей к груди Булла. От миниатюрной фигурки в красивом наряде в стиле хиппи. Такова она была. Душераздирающе красивая.

Он сжал кулаки на коленях. Она была здесь. Прямо здесь. Красивая. Чертовски потрясающая. Страдающая. И он не мог, черт возьми, прикоснуться к ней.

Киллиан не знал, сможет ли подавить гнев, ненависть к себе, но каким-то образом ему это удалось.

— Мия Уильямс? — спросил оживленный голос.

Киллиан поднялся со стула еще до того, как осознал, что сделал это. Доктор разговаривал с Лекси и Буллом. Его сердце замерло, буквально остановилось. Он надеялся, черт, он молился, чтобы доктор не разбил то, что осталось от сердца его девушки.

Больше не моей девушки, — напомнил он себе. Нет, она всегда будет его. Несмотря ни на что. И он всегда будет ее.

Он опустился обратно на стул, когда увидел улыбку на ее прекрасном лице в тот момент, когда она обняла Булла.

Это был один мимолетный момент, он почти упустил его, не в силах удержать, но почувствовал этот вкус. Вкус счастья. Впервые за семь месяцев немного сладости, к которой он привык за те два года, что провел с ней.

Потом это чувство исчезло. Как только она и Булл последовали за доктором и скрылись за дверью, все исчезло.

— Слава гребаному господу, — воскликнул Лаки, стоя рядом с ним, ухмыляясь и хлопая его по спине. — У нас родился ребенок! Время праздновать, — заявил он с блеском в глазах.

Все остальные быстро оправились от мрачного настроения, и на лицах присутствующих засверкали улыбки. Кроме Киллиана. Он не улыбался. Его глаза оставались прикованы к дверям, за которыми скрылась Лекси, и он не знал, как долго смотрел на них. Достаточно, чтобы все разошлись, чтобы он сотни раз проигрывал в голове тот роковой момент, произошедший семь месяцев назад.

Он не мог больше терпеть. Не мог быть так чертовски близко к ней и не увидеть ее. Не прикоснуться к ней. Не извиниться, черт возьми. Умолять о прощении. Все причины отпустить ее растаяли, и единственное, что имело значение, — это Лекси.

Он поднялся со стула, думая лишь об одном.

Быстрее добраться до Лекси.

Однако далеко уйти не успел. Путь ему преградила высокая фигура. Его взгляд наткнулся на знакомые глаза. Вот только теперь в них не было юмора и улыбки, как обычно. Они сверкали сталью и были полны ярости.

Статус новоиспеченной рок-звезды не сильно его изменил. Он стал немного выше и шире, прическа стала более покладистой, одежда заметно подорожала, но все равно была полностью черной. Серебряные украшения на шее и пальцах выглядели намного дороже.