– Заново? Это как?

– А так, – пожал плечами Одинцов. – Ты привык на спортивной площадке вести себя с соперником корректно, спортивно, не применять запрещенных приемов. Начинать бой по свистку, прекращать его по свистку. Тактика у вас в спорте другая, когда вы один на один деретесь. Вот она тебя и подвела сегодня. Дерешься хорошо, а тактика у тебя хромает.

– А ты объясни! – Данила остановился, и глаза его заблестели от азарта.

– Да все просто, – отмахнулся лейтенант и пошел дальше. – Надо учиться видеть все поле боя одновременно, не теряя из виду своего сектора обзора. Перед тобой один противник, но есть еще двое, которые могут тебя атаковать, одновременно атаковать. Ты же не сможешь блокировать одновременно два удара, три удара. Даже увернуться от них. Значит, задача проста, как апельсин. От них нужно уходить заранее, не допускать нападения на тебя одновременно больше двух противников. Двигаться надо не переставая и все время держать противников на одной линии, чтобы они друг другу мешали. Выбирать и нейтрализовывать того, кто опаснее в данный момент. И уж тем более не пускать никого к себе за спину.

– Ну да, – задумчиво произнес парень. – Все и правда просто, как апельсин. Только эти навыки придется в себе вырабатывать, этому надо учиться.

– Вот и думай, прежде чем принимать решение и подписывать контракт на военную службу. – Одинцов протянул парню руку. – Ну, будь здоров, заступник девушек. Мне направо. Хочу отоспаться. Мне завтра на службу отправляться.

– Удачи тебе и спасибо за помощь, – смущенно улыбнулся Данила, пожимая сильную руку спецназовца.

Уснул Юрий с чистой совестью быстро и крепко. Как будто он сегодня выполнил свой долг. Хотя вся ситуация в ночном парке вызывала в нем лишь улыбку. Но если он тому парню открыл глаза на вполне серьезные вещи, то день прожит не зря. Офицер в армии – такой же воспитатель, как и учитель в школе. Это курсантам вдалбливали в головы еще в училище.

Наутро сразу же влезать в шкуру спецназовца не хотелось. Наверное, недели, проведенные в госпитале, все же сказались. И Одинцов решил немного потянуть время и не стал надевать военную форму. Еще немного побыть в гражданке, чтобы в самолете на тебя не пялились. А уж потом переодеться и явиться пред ясные очи командира. Если он, конечно, в расположении части. А вдруг командировка, а вдруг соревнования? И группа уехала без него. Тут лейтенант уже вздохнул с откровенным сожалением.

Осмотрев себя в зеркало постриженного, причесанного, чисто выбритого, спецназовец кивнул своему отражению. Порядок! А дальше обычная процедура. Зарезервированный через военного коменданта билет на самолет по воинскому «требованию», регистрация, ожидание в пассажирской зоне. Странно, но Юрию почему-то снова захотелось спать. Поглазев на пассажиров и не найдя среди них симпатичной попутчицы, с которой можно было бы мило поболтать, пофлиртовать, он уселся в кресло и закрыл глаза.

Пассажиры потянулись на посадку. Спецназовец не стал спешить, решив пройти в салон к своему месту, когда большая часть пассажиров уже усядется на свои места. Не хочется попадать в самую гущу предполетной суеты в салоне самолета, когда зачастую ручная кладь превращается не совсем в ручную, с которой не развернешься в проходе между сиденьями и которая никак не хочет втискиваться в полку над головой. Одинцову с его спортивной сумкой эти муки не грозили. Обычно он ее совал под свое кресло и на этом успокаивался до самого места назначения.

Стюардесса улыбнулась так, как будто они были давними и самыми приятными друг другу знакомыми. Она предложила пройти в салон, напомнив молодому человеку номер места. Следом вошли всего двое пассажиров, на чем посадка и закончилась. Но зато начались сюрпризы!

– Юра! – раздался сбоку радостный голос.

Спецназовец не сразу отреагировал, потому что так радостно по имени его в этом городе называть некому. Повернул на голос голову он лишь машинально и чисто из любопытства.

– Юра, это я, Данила! – сияя глазами, махал ему рукой с соседнего ряда вчерашний знакомый Данила Усов. – Я и не знал, что ты тоже летишь этим рейсом.

Одинцов вежливо улыбнулся, не зная еще, радоваться такому совпадению или нет, а Данила уже о чем-то шептался со своим пожилым соседом. Оказалось, что он уговорил его поменяться местами с Одинцовым. И когда подошедшая стюардесса разрешила такое перемещение, лейтенанту пришлось пересесть поближе к парню. Он уже знал, что за этим последует. Конечно же расспросы, расспросы и еще раз расспросы. Будет, конечно, еще и бурный восторг, но расспросов будет много. Ну, что же, придется провести с пареньком ликбез по армейской жизни как минимум и как максимум о жизни спецназа.

– Так я вот еще о чем хотел тебя расспросить, – с заговорщическим видом, понизив голос, начал Данила…

За иллюминатором простиралась необъятная панорама сибирской тайги, раскинувшаяся на многие километры, безграничная и величественная. Летним днем над этой дикой природой само солнце, словно великий художник, разливает свои золотисто-янтарные краски, заставляя хвойные леса сверкать и переливаться в такт то ли ветру, то ли самому дыханию земли. Деревья, стоящие плечом к плечу, создают сплошное зеленое покрывало, среди которого изредка мелькают крохотные зеркальные отражения озер, напоминающие бирюзовые капли на темно-зеленом бархате.

Горизонт тает в туманной дымке, сливаясь с необъятным небом. Горные кряжи местами прорезают лесные массивы вздыбленными спинами, уходящими вдаль. А вся тайга изредка пересечена тонкими нитями рек, переливающимися серебром под летним солнцем! Горы, величественные и древние, возвышают свои могучие плечи над тайгой, словно невидимые стражи сибирских просторов, оберегающие ее тайны. Прозрачный воздух на такой высоте делает очертания рельефа подчеркнуто четкими, каждый холм, каждый склон выступает в своем природном величии. Белые облачные барашки, плывущие беспечно над головой, создают иллюзию того, что земля и небо сливаются в один гармоничный ансамбль, где границы исчезают и остается лишь бесконечная свобода полета.