— И сани с ними, я их вижу… ой…

Тармо ойкнул, он прижал к глазам данный ему в пользование бинокль — поклялся всеми богами, что сохранит таинственный и волшебный артефакт. И сейчас явно увидел такое в просвете между елей, за которыми простерся луг с зимней наезженной дорогой, что голос мужика моментально изменился, каким-то по мертвевшим стал:

— Селение сестры моей Вилмы разорили — сено везут на санях, да коров гонят. Парней и мужиков помоложе связали, гонят, а девчонки лошадьми правят. Вон племянница моя Айно сидит, лицо посиневшее…

Шипов достал «подзорную трубу», прижал к глазу — пространство тут же «бросилось» вперед и «расплылось». Действительно обоз — несколько саней с сеном, одни с каким-то скарбом, коровенки бредут, пара лошадок. Мужики и парни, с полудюжину, связанные вереницей, на одной веревке, бредут, понурив головы. Тут все ясно — если не убили, то сопротивления, значит, не оказали, и судьба их определена до самой смерти жить им невольниками. А вот мужиков в возрасте, и баб, и детей малых явно побили, раз полоненные бредут с таким унылым и скорбным видом.

Да и что они могут сделать — их конвой сопровождает внушительный. Сразу бросился в глаза крестоносец на высоком коне, с открытым шлемом, со щитом, но без копья. За ним такой же, но лошадка поплоше будет, но и такую с деревенскими конями, на которых едут талабы, не сравнить — рысак, право слово, из-за моря привезенный. С ними трое в мохнатых шубейках, «подручники» из латгальцев. Еще парочка «союзников» рядом с пленниками держится, вроде как охрана, четверо замыкают колонну арьергардом. Одиннадцать человек, из них двое самые опасные — это очень много для двоих.

— Господин, наших выручать из полона надобно, ты ведь сможешь, ты вождь, вся надежда на тебя! Прикажи — все сделаю, надо будет — умру!

От горячечной речи Тармо его бросило в холодный пот. Нет, будь винтовка с оптикой, он бы перестрелял и латышей и крестоносцев без всяких трудностей, но с арбалетом такие вещи не пройдут, даже если в упор один выстрел сделает. При лунном свете он потренировался в ельнике, сделав несколько пробных выстрелов — без этого учения на разведку бы просто не пошел, нужно же определенную сноровку приобрести, навыки вспомнить. Ему доводилось стрелять из арбалета, но спортивного — хорошая штука. Но и этот не так плох оказался — прямой выстрел на полсотни метров, если в лоб целится — в горло попадешь, или в челюсть.

Одно плохо — прицела нет как такового, ни приклада. Убожеством не назовешь, он уже уяснил, что это смертоносное оружие. Но их двое против одиннадцати, будь «сайга» в руках можно было бы рискнуть, но арбалет перезаряжать десять секунд нужно, и то, поспешая — два выстрела успеет сделать, а потом его зарубят, ведь к ракетнице только четыре патрона.

Стоп-стоп…

А ведь это как раз и есть средство!

К выстрелам лошади крестоносцев явно не готовы, да откуда про такое знать и седокам. Алая вспышка произведет впечатление, воспримут как колдовство. Хотя, кто его знает, крестоносцы люди бывалые, а вот на латышей зрелище произведет впечатление, тут не зрелище для слабонервных.

— Буду метать в крестоносцев и талабов огненные шары, Тармо. Я тебе о них сказывал уже, сейчас воочию увидишь.

Лембит решился на драку, хотя раньше посчитал бы себя за конченного дебила. Это даже не идиотизм, а полный кретинизм с его убогим арсеналом на десяток врагов нападать. Риск не просто огромный, запредельный, но видимо в жилах заиграла «горячая» русская кровь, забурлила кипятком, чуть ли не срывая «крышку чайника». И в голову ударил бесшабашный хмель предвкушения схватки, где главной ставкой станет его собственная жизнь. А на таком кону можно и тряхнуть буйной головушкой, раз и навсегда решить по Достоевскому дилемму — «тварь ли я дрожащая, или право имею».

— Поступим так, Тармо, у нас есть четверть часа, устроим засаду. Здесь, прямо на дороге, больно ели хороши, густые!

«Холодная» эстонская кровь снова вытеснила русскую мощным «приливом», мозг заработал компьютером, по привычке делая расчеты, не столь далекие от технологии, как это может показаться. Камуфляжный костюм с такой же маской позволит ему повторить ночной трюк, благо тени падают как раз на эту сторону. Первый выстрел с арбалета в упор с десяти метров, тогда есть пятидесятипроцентная гарантия попасть в оруженосца — это самый опасный противник, его нужно «валить» первым. И выстрел из ракетницы на д головами лошадей, с надеждой зацепить второго крестоносца — тут гарантия снижается вдвое, до четверти. А там или перезаряжать арбалет, если кони взбесятся, или делать новый выстрел из ракетницы, зарядив второй патрон. Жалеть нужно их, истратить легко в стычке, а возместить потерю невозможно, пороха нет в этом времени. Но своя шкура намного ценней, если потребуется добавить паники в ряды противника, то стрелять следует не раздумывая. Арбалет поможет с короткой дистанции — защиты у талабов никакой, а кожаный доспех болт навылет пробьет, уже видел результаты попадания, а медвежья шкура вообще для него не препятствие.

— Будет грохот и гром, красный огненный шар, но не бойся, выскакивай из-за той ели, что вон стоит — напротив тебя как раз пленники будут. И копьем бей всадника, а дальше действуй, как знаешь, тебе виднее будет. И боевой клич кричи во все горло, пусть думают, что нас много. Эх, пленников бы как-то развязать, может быть нам помогут…

— Обязательно в драку полезут, я их знаю — все сражаться будут. Я развяжу их, и оружие у меня есть — я копья метать умею, на лося первый охотник. И медведя из берлоги брал…