Я прошел в свою каюту, тесный пенал габаритами метр на два, с откидной кроватью и столиком. Ива уже пробралась сюда по вентиляции и сидела на узком подоконнике иллюминатора, обмахиваясь веером, сделанным на скорую руку из обрывка бумажки.

— Я уже не могу! — первым делом заверещала она, как только я запер дверь. — Тут такая жарища! А в вентиляции так вообще баня! Сухая карельская баня!

— Потерпи ещё немного, — успокаивающе произнес я. — Через пятнадцать минут уже прибудем в Лондон, и больше жары не будет.

Впрочем, меня жара все время, что мы летим, тоже уже достала. Чертов главный инквизитор всё никак не может забыть климат своей жаркой Италии, добавим сюда старые кости и привычку почти не двигаться. Вот и поддерживается во всём пассажирском салоне дирижабля одуряющая жара, а об индивидуальном отоплении и кондиционировании инженеры, строившие эту махину, как-то не подумали.

— Я не дождусь! — капризно ответила Ива. — Открой иллюминатор! Можешь ты учесть моё мнение хотя бы в такой малости?

Я вздохнул, понимая причину очень паршивого настроения этой малявки. Ива очень боится, в первую очередь за меня, потому что операция на территории врага очень опасна. Все мои жёны резко выступали против неё, мотивируя тем, что вдовами стать не стремятся. И Ива прониклась общим настроением, хотя и сама считала, что совать голову в пасть демонам очень неразумно.

А я… Я единолично принял решение всё-таки рискнуть. Рискнуть в надежде одним ударом покончить с тварями из какого-то другого измерения, которые уже тысячу лет паразитируют на людях этого мира, который я иногда называю магической Землёй в противовес Земле обычной, где я прожил первые семьдесят лет своей жизни.

Вдобавок надо учитывать и то, что моя дриада сейчас очень маленькая, и ей трудно противостоять что морозу, что жаре. Нет, ничего с магическим созданием не случится, но дискомфорт она ощущает очень сильно.

Но прежде чем выполнить просьбу, я показал пальцем на полку и произнёс:

— Ладно. Только туда пересядь, а то как бы тебя не сдуло.

Ива как сидела, так и взлетела, уже в полете распрямившись. Левитация ей даётся очень легко, но только при таком миниатюрном размере.

Я распахнул иллюминатор и подставил лицо ледяному ветру, заодно выглянув и оценив, что мы уже у самого берега, и дирижабль сбросил скорость и начал разворот, пытаясь с первой попытки подлететь к причальной мачте.

— Эй! — не унималась Ива. — Ты всё окно загородил! Мне свежий воздух нужнее!

Я отодвинулся от окна, а Ива вдруг лихо пролетела мимо моей головы и выскочила на улицу. Я даже выругаться не успел, не говоря уж о том, чтобы предупредить, как она с коротким воплем скрылась за кормой. Скорость-то у воздушного судна всё ещё немалая, а дриада может левитировать максимум со скоростью лениво бегущего человека. Вот и сдуло её.

Я высунулся из окна и от души выматерился в вечернее небо. Как бы не замерзла, балда. А ещё и здоровенные чайки, заметив в зоне своей охоты кого-то летящего, тут же кинулись к малявке. Но сразу раздался короткий треск, затем ещё раз и ещё.

Саму Иву я видел еле-еле, но вот яркие вспышки молний из её защитных артефактов разглядел хорошо. А ещё и три чайки, эти летающие крысы, комками полетели к поверхности моря. Две, правда, очухались ещё в воздухе, но глядя на них, у остальных сразу аппетит пропал.

Дирижабль замедлялся, я стоял у распахнутого иллюминатора, и наконец в него влетела Ива, которая всё-таки догнала нас.

— Ну что? Охладилась? — ехидно спросил я, стараясь прямо сейчас не показывать радости, что она жива и невредима.

Но микроскопическая девушка ничего не ответила, а с разбегу ткнулась мне в шею, сползла под рубашку, вжимаясь мне в грудь, а затем и в живот. И я только аккуратно прижал её рукой, согревая и чувствуя, как качественно она охладилась.

Ещё через полчаса дирижабль «Альпы» причалил, и был подтянут на канатах к земле. Я хотел было выйти на освещенное фонарями поле на окраине Лондона, выделенное под будущий аэропорт, но сообразил, что сейчас случится явление Великого Магистра.

И именно что явление, потому что старый хрен торжественно вышел на трап, и его приветствовали громогласным ревом несколько сотен солдат, выстроенных чуть в отдалении. Приветствие прозвучало до крайности неразборчиво, но очень эмоционально.