– О да, я знаю… – Вирджилия вздохнула и прижалась к нему. – И ненавижу их за это. Боже, как я их ненавижу, милый… Но мы и им за все отплатим. Мы… о-о…

То, что она почувствовала, ошеломило ее. Даже на таком холоде Грейди желал ее. И вскоре они успокоили свои горести единственным известным им способом.

Снегопад, пронесшийся над Лихай-стейшн, присыпал белой крошкой землю и крыши домов. Когда пришел ночной пароход Вирджилии, снег повалил снова. Она подумала о том, что на будущий год, вероятно, уже сможет совершать эти поездки в теплом вагоне поезда, не беспокоясь о том, что река замерзла и добраться ни на чем нельзя. О строительстве железной дороги в сторону Лихай-стейшн уже было объявлено, рельсы обещали проложить до Бетлехема и дальше по долине.

Какую бы ненависть ни питала Вирджилия к членам своей семьи, она прекрасно понимала, что лишь их терпение давало ей возможность выжить в Филадельфии. И особенно терпение брата Джорджа и его жены, которая позволяла ей останавливаться в Бельведере, а потом словно бы не замечала, как Вирджилия увозит с собой большую джутовую сумку, набитую ненужной одеждой, или саквояж с консервами и свертками с едой. Несмотря на упорные мысли о революции, Вирджилия не теряла определенной практической сметки. Она действительно понимала, что привозить Грейди в Лихай-стейшн нельзя, да и сама старалась приезжать под покровом ночи. Среди местных было довольно много фанатиков, которые могли навредить ей. Она знала всех до одного и уже заранее мечтала, что когда-нибудь непременно отомстит им.

Ежась от холода и нещадного ветра, она поднималась на холм в своем слишком легком для такой погоды пальто и тонких шерстяных перчатках. К тому времени, когда она дошла до Бельведера, ее волосы все были покрыты снегом. У коновязи перед крыльцом стояла накрытая попоной лошадь, запряженная в двуколку. Вирджилия вошла в дом и услышала, что в гостиной разговаривают Джордж, Констанция и местный католический священник, которого она тоже узнала по голосу.

– Каким должен быть христианский отклик на новый закон о Канзасе, – говорил священник, – вот вопрос, который мучает меня все последнее время. Я чувствую себя обязанным обсудить это с каждым из моих прихожан, чтобы узнать их…

Увидев в дверях Вирджилию, он замолчал. Джордж посмотрел на сестру с удивлением, Констанция – с легкой тревогой.

– Добрый вечер, Джордж, Констанция, отец Донелли…

– Мы тебя не ждали… – сказал Джордж.

Они никогда не знали заранее, в какой день она приедет, поэтому Джорджу каждый раз приходилось говорить одно и то же. С недавних пор Вирджилия начала замечать, что брату это слегка надоело.

Она приняла его слова с неискренней улыбкой, а потом обратилась к священнику:

– Нет никакого христианского отклика на ситуацию в Канзасе. Это так называемые христиане поработили негров. И каждый, кто осмеливается узаконить рабство на новых территориях, заслуживает единственно возможного отклика. Пули. Будь я там, я бы первой нажала на курок.

От ее решительных яростных слов пожилой священник, казалось, утратил дар речи.

– Тебе лучше подняться наверх и переодеться в сухую одежду, – побледнев, но держа себя в руках, произнес Джордж.

– Разумеется, – сверкнув на него глазами, сказала она после короткой паузы. – Всего хорошего, святой отец.

Когда священник ушел, Джордж наконец дал волю гневу и принялся расхаживать по комнате взад и вперед.

– Не понимаю, – воскликнул он, – зачем мы терпим Вирджилию! Иногда мне кажется, что мы ведем себя просто глупо.

Констанция покачала головой:

– Но ты же не хочешь обращаться с ней, как Стэнли. Она все-таки твоя сестра.

Джордж посмотрел на маленькие лужицы растаявшего снега, оставленные туфлями Вирджилии.

– Мне с каждым разом все труднее помнить об этом.

– Но мы должны, – тихо произнесла Констанция.

Позже той ночью Джордж проснулся, почувствовав, что Констанция ворочается в темноте.

– Что с тобой? Тебе снова нездоровится?

Уже почти месяц Констанцию мучили приступы слабости. Вскоре после того, как она узнала, что снова беременна, у нее случился выкидыш. За последние годы это был уже третий раз, когда она потеряла ребенка, и каждая новая потеря отнимала у нее все больше и больше сил. У нее часто кружилась голова, по ночам ее тошнило и то и дело бросало в пот. Но больше всего Джорджа беспокоило душевное состояние жены, так как врач намекнул, что она вряд ли сможет когда-нибудь выносить ребенка.

– Все в порядке, – ответила она. – Я просто должна уйти на часок. Скоро доставят очередной груз.

– Верно, я и забыл.

– А ты спи.

Но Джордж уже спустил ноги на холодный пол.

– Еще чего, – сказал он. – В такую ужасную погоду ты не можешь идти к сараю пешком. Сейчас я тоже оденусь и подгоню коляску к крыльцу.

Они немного поспорили, Констанция твердила, что ему незачем выходить вместе с ней на холод, но он настаивал. Оба прекрасно понимали, что он поступит по-своему. На самом деле Констанция была рада, что Джордж пойдет с ней. Она чувствовала слабость и боялась вот-вот свалиться с тяжелой простудой. Идти куда-то одной в такую холодную ночь ужасно не хотелось, но она все равно бы это сделала.