— Сдачу оставь себе.

Моя рука дрожала, когда я сделала большой глоток из своего стакана, кривясь от жжения алкоголя. Я сделала еще один глоток и снова взглянула на женщину. Что алкоголь, что данная сцена, причиняли мне боль.

На дрожащих ногах я отступила к столу, потягивая свой напиток, пока все остальные разговаривали и смеялись. Мое молчание осталось незамеченным. Его затмила музыка в стиле кантри, звучавшая из динамиков бара.

Пустой стул Матео был по другую сторону стола. Мы до сих пор никогда не сидели рядом друг с другом, ни у Энн и Харрисона, ни «У Вилли». Почему-то я всегда садилась рядом с Вэнсом или Лайлой. Жаль, что я не заняла тот стул.

Мой был направлен прямо на барную стойку, где разговаривали Матео и блондинка. Невозможно было не наблюдать за ними вместе.

Она рассмеялась. Он ухмыльнулся.

Я подавила рвотный позыв.

Сколько женщин он подцепил здесь? Сколько раз он приводил женщину домой от «У Вилли»?

Последний год Матео встречался то с одной, то с другой. Я знала об этом только потому, что Энн обычно была няней Алейны. Но на это можно было не обращать внимания, потому что ни одна из его спутниц никогда не приезжала на ранчо. Насколько мне известно, он не знакомил свою дочь ни с одной женщиной.

Это должно было что-то значить, верно? Что Алли знает меня. Что Алли любила меня.

Женщина наклонилась поближе, чтобы сказать ему что-то на ухо.

Я допила остатки своего напитка, залпом осушая его, пока не остался только лед. Затем вскочила со стула и направился к бару, попросив Вилли налить еще.

На этот раз ром не так сильно обжигал. Голова стала легче, конечности расслабились, и когда я села на свое место, я слишком сильно наклонилась в сторону.

— Стоп, — Вэнс поддержал меня, положив руку мне на плечо.

— Я в порядке, — я отмахнулась от него.

Это было опьянением? Я никогда раньше не была пьяна.

Мне это не нравилось.

Что, черт возьми, я делала? Я не любила пить. Если я шла в бар с Иденами или друзьями, которых я завела за последний год, я была назначенным водителем. Всегда.

Но прежде чем я успела отодвинуть свой стакан и игнорировать его до конца вечера, блондинка положила руку на бедро Матео под стойкой бара. Ее ногти скользнули по его джинсам.

В моей груди раздался крик. Я сжала губы, чтобы не дать ему вырваться наружу. Убедившись, что проглотила его, я подняла стакан и залпом допила остатки своего напитка. Кубики льда зазвенели, когда я с силой поставила его на стол.

— Вера, — Вэнс положил руку мне на запястье. — Достаточно.

Достаточно.

Он был прав, не так ли? Этого было достаточно. Этого должно было быть достаточно.

Матео никогда не будет думать обо мне иначе, чем о почетном члене семьи Иденов. Он никогда не заметит меня. Он никогда не полюбит меня.

Это было несправедливо.

Я так старалась последние два года. В мрачные дни, когда я почти теряла надежду, я продолжала идти вперед. Я так далеко зашла.

Я ждала его.

Я ждала, и ждала, и ждала.

Почему я ждала? Почему я убеждала себя, что есть хоть какой-то шанс, что он будет моим?

Папа был бы так разочарован. Ему бы не понравилось, что я ждала только для того, чтобы быть совсем... не замеченной.

Достаточно.

Да. Да, этого было достаточно.

Я вскочила со стула прежде, чем осознала, что делаю.

— Вера.

Я проигнорировала Вэнса и направилась к бару. В голове у меня все расплывалось, но шаги были на удивление уверенными, когда я шла к этой блондинке с красными губами и ногтями в тон.

Матео заметил меня первым. Он сел ровнее, отстранившись от женщины.

Она повернулась на табурете, ее улыбка сникла, когда она оглядела меня.

— Привет, Вера, — брови Матео сошлись вместе. — Ты в порядке?

— Не говори мне «Привет». И нет. Я не в порядке, — я расправила плечи. — Я не твоя сестра.

— Не моя сестра? — его лоб нахмурился. — О чем ты говоришь? Ты пьяна?

— Думаю, да, — я ненавидела, что позволила себе напиться. Ненавидела, что поступила как она. Ненавидела, что потеряла его.

Матео даже не был моим с самого начала, но я все равно его потеряла.

Я потеряла их всех.

Боже, как это больно. Когда же перестанет болеть?

— У него аллергия на моллюсков, — сказала я блондинке.

Ее брови сошлись вместе.

— А?

— Его любимый цвет — синий. Он обожает горошек, но только если есть ранч, в который его можно макать. Почти все, что он покупает для своей дочери — фиолетового цвета.

Женщина посмотрела на Матео.

— У тебя есть дочь?