Паркинг оказывается небольшим, всего машин на десять. Когда наш внедорожник останавливается, водитель и волк с пассажирского сиденья выходят и открывают задние двери. Пассажир отстегивает мой ремень безопасности и вынимает меня из машины. Держит на руках. Вопреки сложности ситуации, я благодарна. Я сейчас даже на ногах не устою. Слабость дикая и последствия сотрясения никуда не делись. Оклемаюсь и найду способ сбежать отсюда. Волчья регенерация восстановит меня часов за шесть, проходили.

Альфа обходит внедорожник и, остановившись около волка, который держит меня на руках, снисходительно смотрит мне в лицо.

— Какой симпатичный и какой бестолковый волчонок, — произносит с улыбкой в голосе, а затем обращается к подручному: — Передай ее Мэтью и выстави охрану.

На этом разворачивается и направляется к лестнице, которая уходит наверх. Почему-то меня это удивляет. Рядом же лифт. Разве не глупо по лестнице? Черт. Что за идиотские мысли? Мне надо думать, как слинять. А это, похоже, будет непросто.

Двери лифта расходятся, и оттуда выходят несколько Серебристых в белых халатах и выкатывают больничную каталку. Один, у которого волосы такие же стальные, как у альфы, командует меня на ней разместить и многозначительными взглядами обменивается с подручным альфы. Тот выполняет требование, а дальше все происходит, как в кино.

Медики завозят каталку обратно в лифт и обступают меня так, что я не вижу стен. Один измеряет давление, другой прокалывает палец и берет кровь, третий светит световой указкой в глаза. Отчитываются главному по очереди.

Тело, получив долгожданное расслабление, наливается дикой тяжестью, я чувствую лишь то, что лифт движется вниз. Картинка начинает заваливаться набок. Сознание норовит уплыть. Усилием воли заставляю себя смотреть в потолок, считаю светильники в листе нержавейки.

— Я Мэт, твой врач, — с хитрой улыбкой произносит главный, нависнув надо мной. — Расскажи, на что жалуешься?

Голос у него мягкий, кошачий. Он кажется не таким пугающим, как волки в костюмах, которые были в кортеже.

— Я разбилась на машине, — сиплю слабым голосом. — Болит в груди при вдохе, а еще голова болит и сильно кружится. Тошнит.

Врач кивает. Лифт открывает двери. Каталку выкатывают на минус каком-то этаже и везут по коридору. Над головой мелькают длинные лампы. Похоже, это медицинский этаж. Я и не думала, что такое есть. Наверное, это нормально. Серебристые могут позволить себе иметь собственную клинику под боком.

Вскоре мы оказываемся в палате. На стене окно, за которым голубое небо. Небо сейчас не голубое, а это не окно. Муляж. Какая милота. Это значит, за стенами есть пространство. А еще тут должна быть вентиляция. Думай, Рэйвен. У тебя мало времени.

Меня перекладывают на прорезиненную койку, которая стоит внутри, и четверо медиков уходят, забирая с собой транспортировочную каталку. Остаются двое вместе с главным и расходятся по палате, готовя необходимое оборудование. Пока они не сильно за мной наблюдают, напрягаю все силы, но заставляю себя поднять руку и нащупать под курткой «никотиновый пластырь». Поддеваю край ногтем, срываю клейкую пластинку и держу под ладонью, пока не улучаю момент, когда на меня никто не смотрит. Перегибаюсь набок и наклеиваю пластырь под остов каталки.

Поднимается такая тошнота, что меня едва не выворачивает, и один из волков в халатах сокрушается, что нужно дать мне противорвотное. На душе становится легче — я избавилась от пластыря. Никто не узнает о краденной карте памяти, а я смогу за ней вернуться потом. Утомленное сознание таки берет свое. На свинцовое тело каменной глыбой наваливается усталость. Я правда пытаюсь сохранять бодрость, но силы неуклонно покидают меня. Картинка меркнет окончательно.

***

Прихожу в себя я в той же палате. Свет уже не режет глаза, голова не кружится, в груди все еще немного саднит, но это остаточное от перелома ребер, так что еще пара часов, и все совсем пройдет.

Оглядываю себя — меня раздели. На мне больничная распашонка, а из локтевого сгиба торчит катетер для капельницы. Интересно, что они такого ставили? Интересно, меня мыли? Если да, то крем для забивания собственного запаха, который я достаю у ведьм на границе с Миссисиппи, смылся, и Серебристые запомнят, как я пахну.

Аккуратно вынимаю катетер, кладу на каталку и тихо ставлю ноги на пол. В теле привычная легкость, с какой просыпаешься по утрам, отлично выспавшись. Меня прекрасно починили. Знать бы, который час. Сколько я провела в отключке? Или плевать?