— Она сказала «да» … я думаю, — говорит Мартина.

Рас делает движение, чтобы встать со своего места. — Я вытащу это из твоего рта.

— Я сделаю это, — рявкает Дамиано. Он протягивает руку и выдергивает ткань из моих зубов, и Рас снова садится.

Я начинаю кашлять.

— Дай ей воды, — умоляет Мартина, и Дамиано наливает воду в стакан передо мной.

Мои руки все еще связаны за спиной. — Я не могу до него добраться.

Он ругается себе под нос по-итальянски, берет стакан и подносит его к моим губам. — Напиток.

Я делаю глоток. Он смотрит на меня так пристально, что у меня по коже пробегают мурашки.

— Наклони его сильнее, — говорю я.

Когда он это делает, часть воды выливается из уголка моего рта и стекает по подбородку. Я отстраняюсь и слизываю воду с губ. Он сосредотачивается на движении, и что-то теплое проходит через мой живот. Момент вдруг кажется слишком интимным.

Я отворачиваюсь.

Рас и Мартина возвращаются к своим тарелкам, но время от времени я ловлю на себе ее любопытные взгляды.

Ей требуется несколько минут, чтобы набраться смелости, но затем она говорит: — Я хочу поблагодарить тебя за помощь.

Я слабо улыбаюсь ей. — Я рада, что ты благополучно добралась до дома. Даже если тебе придется жить с доном вместо брата.

Температура в комнате падает, как будто кто-то включил кондиционер на полную мощность. Губы Дамиано сжимаются.

Что это такое? Разве он не дон? Он не сказал этого прямо, но после того, что он рассказал мне о своем отце, можно было сделать такое предположение.

Рас удостоил меня объяснением. — Дамиано не дон Казалезе. Он главарь Ибицы.

Может быть, здесь эти вещи не привязываются к чьей-то родословной, как это происходит с Гарцоло. Тем не менее, я не могу не чувствовать, что Рас оставил что-то невысказанным.

— Ты, наверное, голодна, — говорит Мартина.

— Я в порядке.

— Не нужно стесняться, — говорит Рас, делая глоток вина. — Перекуси. Я бы предложил тебе немного этого Темпранильо, но, похоже, это может принести больше хлопот, чем оно того стоит.

Он указывает на полупустую чашку с водой, которую Дамиано поставил передо мной.

Да, я могла бы обойтись и без того, чтобы проливать на себя вино.

Курица пахнет божественно. Я смотрю на недоеденную птицу. Он выглядит так, будто он глазирован медом, а на подносе вокруг него в соке лежат ломтики лимона и картофельные пальчики.

— Я не думаю, что смогу есть это без рук.

— Я не буду снимать веревки, — говорит Дамиано, методично разрезая мясо.

Мой желудок решает предать меня, издавая громкое рычание.

Мартина смотрит на меня с сожалением. — Дем…

Он выглядит так, будто собирается затащить меня обратно в подвал и покончить со всей этой шарадой, но вместо этого он срывает салфетку с колен, роняет ее на стол и рывком перетаскивает меня со стула к себе на колени.

— Что ты делаешь?

Он тянется вокруг меня, берет куриное бедро с подноса и начинает его резать.

Я пытаюсь слезть с него. — Я не хочу сидеть на тебе.

— Прекрати извиваться, — говорит он с ворчанием.

Я ценю, что Мартина пытается заступиться за меня, но мне бы хотелось, чтобы она просто встала и сама накормила меня курицей, потому что это намного хуже, чем оставаться голодной.

— Мне не нужно, чтобы ты меня кормил, — шиплю я на Дамиано, но желание спорить покидает меня, когда я чувствую запах цыпленка вблизи.

Я раздвигаю губы, и он вставляет вилку мне в рот.

Черт, это хорошо. Я одобрительно мычу и стараюсь жевать настолько достойно, насколько позволяет мое нынешнее положение. Он все еще смотрит на меня, когда я сглатываю, так что я снова открываю рот, чтобы дать ему понять, что готова к большему.

На губах Дамиано появляется намек на улыбку.

— Значит, ее можно натренировать, — бормочет он, прежде чем накормить меня еще одной порцией.

Я удостоверяюсь, что все съела. Кто знает, когда он собирается кормить меня в следующий раз? Я могла бы также получить столько, сколько я могу, в то время как возможность представилась. Тогда у меня будет достаточно энергии, чтобы сбежать.

Он снова опускает свой темный взгляд на мои губы, и мой пульс учащается. Почему одного его взгляда по-прежнему достаточно, чтобы вывести меня из себя? Что бы ни начиналось, между нами, теперь это определенно закончилось, даже если его пальцы были внутри меня, как будто всего несколько минут назад.