Происходило это потому, что пришли еще мужчины и из трубок поднимался повсюду дымок от терпкого и немного влажного, грубо нарезанного табака из деревенских лавок, где пачка стоит два су и на ней черная картинка с красавцем военным в шинели с нагрудником и ружьем в ногах.

Пошли разговоры. Вскоре друг друга уже было еле слышно, все говорили громко. Что-то обсуждали, спорили. Время от времени кто-то ударял кулаком по столу, внезапно наступала тишина, но затем вновь поднимался шум.

Человек воспользовался одной из таких пауз:

— Простите, месье!

Все повернулись в его сторону.

О нем уже позабыли, но вот он вновь предстал перед ними. Он по-прежнему сидел за столом, где стояли пустые бутыль и тарелка. Народ удивился. Но, кажется, его ничто не смущало:

— Простите, если побеспокоил. Я бы хотел кое-что узнать.

Видно, что человек этот умеет жить. Что не он робкого десятка, а скорее все остальные. И они бы не знали, что предпринять, если б не оказался здесь Лот, кузнец, который мог, к счастью, выражаться более умело и ловко.

Заговорил он:

— Скажите, о чем речь, и мы поймем, можем ли помочь.

— Благодарю, — проговорил человек. Потом, поразмыслив, продолжил: — Ну, в общем, так. Это, быть может, вас удивит. Пришел я издалека, и вы ничего обо мне не знаете. Когда целую жизнь скитаешься, всех стран уж и не упомнишь. Обыкновенно, если я куда-нибудь захожу, то только чтобы сразу уйти. Но сегодня вечером, поднявшись к вам, — не знаю, что на меня напало, — я сказал себе: «А что, если тебе отдохнуть? Довольно ты побегал, начинаешь уже задыхаться, стареешь. Почему бы тебе здесь не устроиться?»

Он говорил не спеша, произнося слова размеренно, как если б доставал монеты, отсчитывая сумму к оплате, и складывая их в стопки. Затем замолк, потом внезапно продолжил:

— Вам в деревне башмачник не нужен?

Надо сказать, его предложение удивило, это было понятно по затянувшемуся молчанию. Не совсем это в обиходе, чтобы первый встречный заявлял, что остается. Про таких людей никто ничего не знает, ни кто их отец, ни кто мать. Даже имени. Сплевывают, завидев, что они приближаются, — и они проходят мимо. Сплюнули, — и дело с концом. Но было что-то в этом человеке такое, чего не было у всех остальных: «Почему бы и нет? — Подумали они. — Почему бы и нет, в конце концов?» Они переглядывались, ожидая, что скажет Лот. Лот при любом другом раскладе, спору нет, ответил бы: «Иди своей дорогой!» Но он ответил совсем противоположное:

— Быть по сему! Если б вас и просили, вы не могли бы прийти более кстати. Не минуло и трех дней, как старый Порт помер. Вчера схоронили. И все досадовали, не знали, кем его заменить, — он был башмачник, — лавка теперь сдается. Только вот… — Лот замялся. — Надо внести некую сумму, — о, не такую уж и большую, — но тем не менее… около трехсот франков, учитывая инструменты и оставшийся долг.

Человек проговорил:

— Мне подходит… — И замолк. Он вновь начал, но тише, как если б говорил сам с собой. — Разумеется, нужны деньги, я подумал об этом, деньги есть… — Затем, вновь повысив голос, — Когда можно пойти взглянуть?

— Завтра утром, — ответил Лот.

И остальные:

— О, когда вам угодно! Владелец только того и ждет!

Все заговорили одновременно, покончив с застенчивостью и недоверием:

— Очень милая лавочка, — молвил один, — и расположена удачно…

— И клиенты уже имеются, — проговорил другой.

— И как бы ни были мы бедны, — сказал третий, — всегда платим друг другу.

— Спасибо, месье, — человек коснулся шляпы, — особенно вам, черная борода!

— Меня зовут Лот, я здешний кузнец.

Человек стукнул стаканом по столу:

— Эй, хозяин!

Как произошло, что все столь скоро переменилось? Того, как Симон поспешил к столу, было достаточно, чтобы понять, насколько сильно выросла значимость этого человека.

— Четыре бутылки этим месье, и наилучшего!

Вот это дела, четыре бутылки! Никто такого не ожидал. Все были настолько изумлены, что никто, — даже Лот, — не догадался поблагодарить. Да хорошо ли они расслышали? Четыре бутылки! А их было всего восемь, ни за что ни про что! Должно быть, человек этот богат и великодушен! Они не могли опомниться. И только когда хозяин вернулся с вином, они вновь обрели дар речи.

Хозяин поставил бутылки на стол. Они принялись говорить все вместе, одни говорили: «О, спасибо!», другие: «Ничего себе!», потом все замолкли. И снова вмешался Лот со словами, которым все сразу захлопали:

— Мы тут не особо умеем высказываться, однако вы сделаете нам честь, коли выпьете с нами!

Проговорив это, он глянул по сторонам, и все говорили:

— Да, идите сюда, давайте чокнемся!

Тот не заставил себя ждать:

— Это для меня честь! — ответил он, поднялся и сел возле Лота. И так они сошлись за одним столом, где было несколько тесновато, но ведь приятно ощущать сплоченность в моменты, когда чувства переполняют.