– Это же довольно сильное антипсихотическое средство… Господи, и они дают его старикам?

– По крайней мере, в Бей-Сити давали, – подтвердила Блок.

– А теперь нет?

– Похоже, что нет – после того, как я узнала об этом и навестила заведующую медчастью. Похоже, в тот же вечер большую часть их запасов галоперидола кто-то случайно вылил в канализацию. А эта заведующая неудачно споткнулась о складку ковра и сломала себе обе руки.

Кейт в очередной раз порадовалась, что Блок считает ее своей подругой. Она никогда не захотела бы видеть ее в качестве врага.

– Почему Фрэнк Авеллино принимал его? В его медицинской карте ничего про это не упоминается? – спросила Кейт. Что-то в этом отчете заставило ее задуматься. Как будто она стояла на пороге чего-то ключевого для всего этого дела. Блок добралась туда раньше ее.

– Может, Фрэнк и не знал, что принимает его, – предположила Блок.

Как только Кейт вернулась в кабинет, Александра резко вздернула голову от стола.

– Чего он хотел? – спросила она.

Кейт взмахнула документом и театрально уронила его на стол.

– Это токсикологический отчет. В нем говорится, что в организме вашего отца, когда его убили, наличествовало большое количество успокаивающего средства – галоперидола. Вы когда-нибудь слышали о нем?

Плечи Александры расслабились, выражение лица изменилось. Если до возвращения Кейт она была напряженной и обеспокоенной, то теперь выглядела совсем по-другому. Губы у нее сжались в некоем подобии решимости, в глазах блеснул огонь, и она сказала:

– Да, я слышала про галоперидол. Я знала о нем много лет. Моя сестра частенько принимала его, когда была маленькой.

В здании суда на Сентер-стрит я отыскал туалет, который не вонял, как штаны Марлона Брандо в «Апокалипсисе сегодня». Через несколько секунд из крана заструилась холодная вода, я поплескал себе в лицо и посмотрелся в треснувшее зеркало над раковиной.

Настал момент «щелкнуть выключателем», как я это называю.

Когда ты судебный адвокат, у тебя есть люди, которые полагаются на тебя. Целая куча людей. И один из них доверил тебе всю свою жизнь. Ты не можешь позволить своему собственному дерьму встать у тебя на пути. Ты должен найти способ отключиться от этого, чтобы спокойно выполнять свою работу. У тебя заболел ребенок? «Щелкни выключателем». Банк только что отобрал у тебя дом – «щелкни выключателем». Ты болен, у тебя депрессия, ты алкоголик, тебя гложет черная тоска, которая разъедает тебя до костей, – «щелкни выключателем» и выруби все это на хрен!

Ты должен уметь отгородиться от всего этого дерьма. Избавиться от него. С головой погрузиться в игру. Если ты этого не сделаешь, то никогда себе этого не простишь, а твой клиент уже точно тебя не простит.

Надув щеки, я резко выдохнул, вытер лицо бумажным полотенцем и «щелкнул выключателем».

Это был первый день слушаний. Моей первоочередной задачей было остановить их – вышибить судью из его кресла и перенести слушание на пару-тройку месяцев. Мне требовалось время, чтобы привести в порядок голову и спокойно во всем разобраться. Это была рискованная игра, но я должен был избавиться от этого судьи.

В зал я немного запоздал.

Тот уже был приспособлен для совместного судебного разбирательства. С левой стороны находился стол обвинения, за которым сидели Драйер и его подручные. Справа – два стола защиты, расположенные бок о бок всего футах в шести друг от друга. За первым из них уже сидели Гарри с Софией. Оставалось еще два свободных стула – один для меня, другой для Харпер. Я попросил оставить это место пустым, и Гарри не стал возражать. Кейт Брукс, ее следователь Блок и Александра расположились за другим столом защиты.

Все столы были обращены к судейской трибуне, а присяжные сидели справа от них. С левой стороны зала, рядом со свидетельской трибуной, был установлен большой проекционный экран. Сейчас он был белым и пустым. Я занял свое место рядом со своей клиенткой. Она протянула мне руку, я взял ее и слегка сжал. Это был самый ободряющий жест, на который я сейчас был способен.

– Вы неважно выглядите, – заметила София.

– Я в полном порядке. Не волнуйтесь. Я просто много работал над вашим делом, вот и всё.

Ответом мне была деланая улыбка, возникшая у нее на губах, которые тут же плотно поджались. София стиснула мне руку, чтобы подбодрить меня. Я не смотрел ни на Кейт, ни на Драйера. Пришло время вступить в игру, и нельзя было ни на что отвлекаться. Казалось, будто голова у меня залита цементом, и если я не буду держать ее прямо, то она упадет на стол и расколется.

– ВСЕМ ВСТАТЬ! – приказал пристав, и в зал вошел судья Стоун – черная мантия развевалась у него за спиной, словно крылья какой-то хищной черной птицы. Лицо у него сморщилось, а нос и губы вытянулись, когда он хмуро нацелил их на нас с Гарри.