– Ки.

– Дай мне немного времени, – сказала она.

Так я и сделал.

Следующие несколько дней прошли странновато и немного походили на сон. С одной стороны, она вернулась, и каждый раз, когда я вспоминал об этом, когда осознание накрывало меня, на меня как будто накатывала волна облегчения. Но потом, когда я смотрел, как она читает или смотрит телик, у нее был такой вид, что я понял: может, она вернулась не до конца. В том смысле, что она вернулась не та, что была. Это была не та Кира. Ко мне вернулась другая Кира.

Время от времени я пытался поговорить с ней, когда приносил ей чай или суп, но ей не особо хотелось. Я понимал, что ей нужно время, но все, что я видел, – как девушка, которую я любил, ускользает от меня, и чем больше я пытался удержать ее, тем тоньше она становилась, и в конце концов мне было почти не за что ухватиться. Я был в отчаянии. Не знал, что делать. Мне не нужно было обязательно знать, что с ней происходило, пока она была с Пушками. Но мне нужно было понять: можно ли исправить то, что они с ней сделали? И даже если не прямо сейчас, то когда-нибудь, понимаете?

Поговорить с ней удавалось только об одном – о Спуксе. Она все еще боялась, что из-за ее исчезновения кто-то где-то может всадить в него заточку.

– Чего ты вообще о нем беспокоишься? – сказал я ей однажды, и она ответила только:

– Не начинай.

И так зыркнула на меня, что я понял: касаться этой темы пока не время.

Позже в тот же день она заставила меня пообещать, что я попробую узнать, жив ли еще Спукс.

– Попробую. Не переживай за него. За себя переживай, – сказал я.

– Просто сделай, как я прошу.

– Я свяжусь с кем надо, не переживай.

Она посмотрела на меня, и ноздри у нее раздулись.

– Ладно, – сказал я. – Я сам к нему схожу. В тюрьму.

– И сделаешь так, чтобы никто не искал меня через него? – Она распахнула глаза.

– Пущу где надо пару слухов, что какая-то новая банда наводит в том районе шороху. Скажу, что они орудуют на Севере. Что какой-то гангстер права качает. Лезет на чужую территорию. Забирает чужих шлюх. Не волнуйся. Этому говнюку Спуксу ничего не будет.

Именно так я и сделал. И еще позаботился о том, чтобы никто не знал, что Кира у меня.

Наверное, вам кажется, что это несложно. Она не знаменитость. В чем проблема затаиться? Но даже если ты не знаменитость, у тебя может быть определенная репутация. Вообще-то репутация есть у всех. У некоторых она хорошая. У некоторых – полное говно. Но у меня в районе все всех знают. Это их дело – знать. Они знают, кто с кем встречается. Знают, от какого мужика родила та баба и сколько у этого мужика детей и от каких баб. И, поверьте мне, такую девушку, как Ки, замечают все. И не только мужики. Вообще-то, за ней следят скорее девчонки. Им надо знать, чем заняты другие девчонки, ведь если они чем-то заняты недалеко от чужих парней, им точно скажут пару ласковых. А Кира, как я уже сказал, из таких, что может заставить кучу девчонок беспокоиться одним своим появлением.

Сначала не светиться было не особо сложно. Она и сама не хотела выходить. Просто сидела в моей комнате и смотрела в пространство. Иногда она бралась за книгу, но взгляд у нее был такой, будто читать она могла только собственные мысли.

Прошло несколько недель, но лучше Кире не стало. Она была все так же замкнута. Я перепробовал все, чтобы растормошить ее, но ничего особо не сработало. В отчаянии я рассказал все маме. Не в деталях, а просто, что ее увезли какие-то парни. Мама сначала запаниковала, но я смог ее немного успокоить.

– Мам, никому об этом не рассказывай. Я серьезно.

Я вообще не хотел рассказывать маме, но ничего другого я придумать не мог, а она иногда могла дать хороший совет. В итоге лучшее, что она могла сказать, – это чтобы я не беспокоился и что Кире просто нужно время оправиться.

Спустя день мама позвонила и сказала, что записала Киру к врачу.

– Что-что ты сделала? Я же просил, чтобы никому. Никому не рассказывать, мам. Это не шутки.

– Да никому я не рассказывала. Просто велела Блессинг записать Киру к врачу. Из-за депрессии. Ни про какое похищение речи не было.

– Ты рассказала Блесс? Ну мам! – Я вообще не хотел, чтобы Блесс знала.

– Конечно, рассказала. Ты что, балбес, хочешь, чтобы я тут в одиночку с ума сходила?

– Ладно, ладно. Но больше никому. Серьезно, мам. Ни врачам. Ни друзьям. Никому из церкви. Никому. – И я повесил трубку. Тут же позвонил в приемную и сказал, что записались по ошибке. Если бы она пошла, хрен знает, кто бы ее увидел. К тому же я не был уверен, что хочу, чтобы какой-то врач обнаружил, что ее похитили бандиты и заставили заниматься проституцией. Слишком опасно. Скорее всего, врач позвонит в полицию, а мне не хотелось, чтобы ее забрала полиция, ну вы понимаете. Так что я придумал другие варианты.