Никита уже увидевший тонкие туманные нити от голов милиционеров идущие к стоявшей чуть в стороне зелёной Ниве, и высокому мужчине, полускрытому её кузовом, придавил тормоз, и сжался перед прыжком.

Обнаружен шагран — носитель высокорангового пси! Покиньте поле боя, выставив заслон из подчинённых вооружённых сил!

Ответить на это Никита ничего не успел, так как машина ещё двигалась, а гайцы падали на асфальт, когда он, словно подброшенный катапультой вылетел с водительского места, и перепрыгнув через капот, устремился к шагран.

Тот похоже не ожидал подобной прыти и всё что успел сделать — ударить узкой концентрированной волной паралича. Амулет, пригасил атаку, при этом распавшись в пыль, а Калашников успел в ответ метнуть во врага связку узоров, напитанных эфиром.

Воздух вокруг шагран словно вскипел, облетая слоями защиты, но пробить её не удалось, хотя это уже не имело значения. Кулак Никиты вспорол воздух снося последнюю оболочку, и дальше только круговерть рукопашного боя, в котором противник явно не был новичком.

Обмениваясь ударами оба успевали атаковать эфиром и пси, и если атаки Никиты просто стекали с шагран словно вода с пластика, то пси постепенно повреждала энергоканалы, мешая проходить энергии, и регенерация уже не справлялась.

— Кот, лови!

Что-то вдруг сверкнуло в воздухе, и он, буквально выпрыгнув вверх, поймал за рукоять свою боевую шашку, взятую для тренировок.

И сразу всё пошло куда веселее, потому что нападающий сначала лишился левой руки по локоть, и буквально через секунду его голова летела вдаль, разбрасывая капли крови, а тело охватывало призрачное сияние.

Уничтожьте прибор спасения, расположенный на поясе пси-арха.

И Никита тут же рубанул наискосок, перерезая странный, пояс похожий на патронташ, с кучей кармашков, и всяких интересных штук. Сияние сразу погасло, и тело рухнуло на землю.

Отфутболив голову шагран подальше, Никита мысленно смахнул сообщения нейроассистента, хромая подошёл к своей машине, и всё ещё переживая бой, протёр лезвие шашки салфеткой, вернул её в ножны и глянул на сержанта и лейтенанта ГАИ, лежавших на земле.

— Что с ними?

— По две в плечо, и в грудь. — Спокойно ответил Тихонравов. — Лейтенант, наверное, доживёт до врачей, а сержант, сейчас отойдёт.

— Да ладно. — Никита присел, и сплетя одним движением узор исцеления, опустил его на тело сотрудника автоинспекции, и тот сразу порозовел, перестал хрипеть, и нормально вздохнул, и через несколько секунд открыл глаза.

— Больно. — Пожаловался он Никите, и тот кивнул.

— Пара минут, товарищ. Сейчас пройдёт. Пуля уж больно нехорошо вошла.

— Кто это нас?

— Так вы же стали размахивать автоматами, вот ребята, проезжавшие мимо, вас и обезвредили. А то мало ли, что могло случиться. Автомат вам не игрушка, товарищ.

Лейтенант с ужасом смотрел на «Ксюху» лежавшую чуть в стороне, попытался отползти в сторону.

— Нахрена я его взял?

— Это банда гипнотизёров, товарищ лейтенант. — Никита покачал головой, и шагнув к другому милиционеру сплёл узор, и тоже подлечил его. — Но вы не волнуйтесь, вам-то ничего не будет. Это всё точно не по вашей части.

— А гипнотизёр этот? — Лейтенант чуть дёрнулся, и поняв, что уже не болит, неторопливо встал.

— А вон, у Нивы, лежит, отдыхает. — Качнул головой Никита. — Устал болезный, совсем голову потерял. Так что, думаю, вам за участие тоже что-то будет. Дел вы наворотить не успели, всё случилось быстро… думаю начальство ваше чем-то отметит.

Говорил Никита негромко монотонно, словно убаюкивая, и постепенно милиционеры немного расслабились, и стали приводить себя в порядок. Снимать окровавленные бинты, очищать мундиры от пыли и грязи, так что, когда рядом сел сине-жёлтый вертолёт областной автоинспекции выглядели более или менее прилично.

Разбирался с милицейским руководством майор Тихонравов, а когда рядом опустился военный Ми-8 с областным руководством КГБ и Партии, всё решилось довольно быстро. Шагран упаковали в плёнку, водителя Нивы, всё ещё пребывающего в отключке, увезли в больницу вместе с гаишниками, и все постепенно разлетелись и разъехались, забрав даже Ниву.

Никите снова пришлось переодеваться, меняя лохмотья, в которые превратилась одежда, на брюки и чистую белую футболку, после чего он умылся, сел на водительское место, и повернулся к пассажирке, явно пребывающей в сумеречном состоянии.