— Никол Вазгенович. — Сразу подошёл полноватый мужчина в тёмном костюме и белоснежной рубахе, с достоинством поклонился, и вопросительно посмотрел на Никиту.

— Никол Вазгенович, а у вас так принято, что какие-то люди мешают отдыхать гражданам в свой законный отпуск?

— Девушка, — Распорядитель зала повернулся к девице. — Или присядьте за свободный столик, и сделайте заказ, или покиньте ресторан. Здесь не место для скандалов и ругани, даже если вы испытываете к кому-то неодолимую неприязнь.

В ответ девица молча развернулась на каблуках, и вышла из зала, покачивая телом, а космонавты с вопросом посмотрели на Никиту.

— Ну примитивная же комбинация. — Калашников ухмыльнулся. — Типа я сейчас растаю, и побегу за ней словно собачка.

— Удивительно что ты не сорвался. — Прокомментировал Пацаев.

— Мне вера не позволяет. — Никита поднял бокал с лимонадом и сделал большой глоток.

— Какая вера? — Удивился Виктор Савиных.

— В торжество разума над бренной плотью. — Сидящие за столом рассмеялись.

— Ну а если серьёзно. — Не отставал Пацаев. — Ты же совсем молодой парень, да ещё неженатый…

— А чего вдруг я должен кидаться на всех девчонок? — Удивился Никита. — Ну допустим, видите вы такую неземную красоту. Всё при ней, ухожена, хорошо одета и пахнет призывно. А что там у неё внутри? Может она стерва, каких мало, дура, да или просто имеет букет болезней, среди которых венерические — самые безопасные? Скрытых дефектов в человеке столько что можно издавать отдельным томом. Помните, как в многотомной энциклопедии, отдельно шёл том «Замеченные ошибки и опечатки»? Так и с человеком. Всё совсем не просто. А в ситуации, когда она прямо идёт на контакт, всё становится крайне подозрительно. Потому что вы входите в ситуацию сближения, созданную не вами, и не на ваших условиях, а значит, как минимум вы входите на правах статиста. Да, после, есть все возможности перехватить управление, но сделать это порой очень сложно и весьма затратно. Вы же не сядете за штурвал незнакомого самолёта, просто так, из желания прокатиться? А если он недозаправлен? А если там двигатель последний раз проходил техобслуживание никогда? Жизнь одна, и прожить её желательно без глупых ошибок.

— Да. Верно говоришь. — Савиных кивнул. — Мы вместе с техниками по сто раз проверяем системы корабля. На каждую гайку толстенный том допусков и контроля. И уж никогда не садился в кабину без личного разрешения старшего механика машины.

— Тут ещё что важно, — Никита обвёл всех взглядом. — Дефектная техника может вас убить. Но дефектный человек, попавший в близкий круг, может вас фактически лишить душевого здоровья, превратив в неврастеника и психопата. А это очень трудно лечится.

— Знаю такие случаи. — Евгений Хрунов кивнул. — У меня товарищ по училищу так женился. Она всё требовала шмотки, курорты, и вместе с мамой выносила ему мозг. Через пять лет он развёлся, но комиссия всё равно списала. Пока лечится, и неизвестно получит ли допуск к полётам. — Он поднял бокал с соком, и сделал несколько глотков. — Но, однако крепко вас там учат. — Евгений покачал головой. — Ты же по линии Комитета служишь?

— Ага. — Никита кивнул. — У нас это называется «Дохлая кошка». К слову сказать, совсем необязательно это происки врагов. Такое можно ожидать и от так называемых друзей, например, от МВД, или Партконтроля, хозяев наших или иностранных изданий, или вообще проверка своих же, на разумность, ну и совсем маловероятное — дама отчего-то воспылала неземной страстью, и решила вот таким образом познакомиться. А играть совсем не хочется. Устал. Поэтому все так называемые случайные встречи, идут нахер, строевым, под барабан и флейту.

Около одиннадцати все разошлись, хотя гулянка в кабаке только набирала обороты. Но это отдыхающим завтра вставать к обеду, а у космонавтов жёсткий график, да и Никита уже привык подниматься в шесть утра, на тренировку, и медитацию.

По дороге майор Тихонравов доложил, что девица действительно числилась журналисткой, работая на несколько иностранных новостных агентств стрингером[1]. Но паспорт почему-то дипломатический.

— Тогда она ну просто очень богатая дама. — Заметил Никита. — Там на шее и на руках, цацок тысяч на двести долларов как минимум. Я конечно догадываюсь, что многие из пишущих зарабатывают прилично, но зачем тащить целое состояние на себе, чтобы поразить воображение одного молодого парня? Не стыкуется, Владимир Сергеевич. И это ещё не считая платья, стоящего как малолитражка. Расчёт видимо состоял именно в том, чтобы одним появлением снести мне крышу, и денег на это не пожалели. Тут конечно и космонавты немного внезапно нарисовались, но то, что они не стали отменять операцию, говорит о том, что у них сильно припекает. А почему? Что такого случилось, что совсем непростого агента нужно срывать с места и пихать в совершенно неподготовленный контакт. Бред какой-то. — Никита вздохнул. — Хотя вполне в духе наших заатлантических соседей. Громко, мощно, но тупо, и мимо.

— А может британцы?

— Если это бритты, то у них под задом не просто полыхает, а прям искрится, и блещет. А стало быть мы узнаем об этом по другим каналам.

— Так может стоило? — Начал майор.

— Мы же не партизаны. — Никита развёл руками. — Команды на игру не поступало, а значит всё обычным порядком.

Майор командовавший сопровождением хмыкнул.

— Странно слышать такое от восемнадцатилетнего парня.

— Система всегда перемелет одиночку. Пусть не сразу, но на дистанции обязательно. А если хочешь быть в системе, не нарушай её правила. — Ответил Никита, внимательно оглядываясь по сторонам.

Зрение уже чуть подсветило два силуэта по бокам тёмной дорожки вдоль парка, и он остановил Тихонравова.

— А могут ли тут быть наши люди?

— Откуда? — Майор, напрягая зрение оглянулся, но кроме черноты южной ночи ничего не увидел.

— Ну и ладно. — Никита одним взмахом руки, отправил «Иглу страха» сначала в одного, а затем в другого человека в засаде, и тишину раскололи два диких крика ужаса, после чего злоумышленники словно кабаны унеслись куда-то вдаль, оставляя за собой переломанные кусты, и остатки одежды на ветвях.