— Мне нужно возвращаться к работе, — говорит Мартина, когда блондинка в третий раз бросает на нас укоризненный взгляд. — Никаких поблажек хозяйской дочке.

— Да, конечно. Как думаешь, можно с этим что-то сделать? Я сняла копии, но оригиналы мне теперь возвращать некуда.

В глубине души что-то подсказывает, что я должна отнести находки полиции. Но я вломилась на чужой участок. Я украла эти вещи. Могут ли они действовать на основе улик, добытых незаконным путем? А даже если и могут, не уверена, что хочу этого. Не раньше, чем узнаю подробности, не раньше, чем буду уверена, что Кейден как-то связан с исчезновением Зоуи. Потому что если он ни причем, то все, что случится с ним дальше, будет на моей совести. А с таким грузом я жить не смогу.

Она складывает мои находки в карман фартука и встает, отодвигая стул:

— Я, конечно, не профессиональный следователь, но я проверю. Может, узнаю девушку или смогу вычислить, кто она такая. Дан мне свой номер, я напишу.

Мы обмениваемся телефонами, и я убираю свой обратно в карман.

— Только пообещай мне одну вещь.

— Какую? — спрашивает она.

— Об этом должны знать только мы двое. Никаких подкастов, ничего, что может бросить тень на Кейдена, пока мы не раскопаем что-нибудь серьезное. А если раскопаем, то пойдем в полицию.

Мартина кивает:

— Договорились. Это останется между нами.

— И постарайся пока избегать Кейдена, — повторяю я. — Неважно, что ты выяснишь. Или он уже знает, что его вещи пропали, и сжег конюшню в качестве предупреждения…

—… или понятия не имеет о пропаже и думает, что все сгорело, — сверкая глазами, договаривает за меня Мартина.

— Именно. Я очень хочу верить в его невиновность. Но если он действительно сжег конюшню, он может быть… опасен, — это слово кажется странным даже мне самой, но я понимаю, что это может быть правдой.

— Ага. Сомневаюсь, что Кейден Толбот способен на злодейство, но соглашусь — лучше перестраховаться. А уж в чем я точно не сомневаюсь, так это в способности этого парня хранить тайны. Я знала, что он что-то скрывает.

Она смотрит на меня с прищуром и потуже затягивает волосы в длинный хвост.

— Я тебе напишу, как только что-нибудь выясню.

— Будете брать что-нибудь? — спрашивает блондинка, когда Мартина снова скрывается за дверью, а я все еще стою у столика возле окна.

За те двадцать минут, что я провела здесь, наплыва посетителей как-то не наблюдалось. Я бы чувствовала себя хуже, если бы у нее были другие занятия, кроме как стоять за прилавком и листать телефон, пока мы с Мартиной беседовали, но, пожалуй, я обязана что-нибудь у них купить.

— Кофе, — отвечаю я. — С сахаром.

Утром во вторник в Кловелли-коттедже все идет так, будто и не было праздников. Когда я просыпаюсь, Том уже на пути в город, а на каменной столешнице на кухне разложен обычный завтрак Эмилии. Полсон-Госсы привезли Пейсли поздно вечером, и сегодня утром она полна сил, загорелее прежнего и готова отправиться на пляж.

Мы располагаемся на обычном месте. Я — под красно-белым полосатым зонтиком Беллами, в несколько слоев покрытая кремом от ожогов, солнцезащитным кремом, а сверху прикрытая футболкой Пейсли плещется в воде.

— Ты обгорела, — замечает она, забравшись в тень, чтобы перекусить.

Я протягиваю ей пакетик брецелей.

— Красная как рак, — соглашаюсь я — В субботу слишком долго пробыла на солнце.

— А чем ты занималась?

— Из Бруклина приезжала моя подруга Кейли, и мы ездили на вечеринку.

— Куда?

Я улыбаюсь. Отвечать на вопросы этой девочки — все равно что играть в игру.

— В Монток. Помнишь Макса, специалиста по пингвинам?

Уголки губ Пейсли хмуро опускаются.

— Да?

— Ну, он пригласил нас. И ты была права — он не слишком приятный человек.

— Ты ходила на вечеринку с Максом?

— И компанией его друзей. Было не очень весело. Лучше бы я побыла здесь с тобой.

Не произнеся ни слова, Пейсли отдает мне пакетик с брецелями и достает из пляжной сумки айпад Эмилии. Понятия не имею, как она умудряется пользоваться им прямо в розовом водонепроницаемом чехле, но ей это, похоже, не доставляет никаких неудобств. Она открывает игру и начинает играть.

— Пейсли?

Айпад издает несколько пищащих звуков, потом гудит. Она не отвечает.

— Пейсли?

— Я играю во «Фруктового ниндзя».

— Вижу. Пейсли?

— Ммм?

— Почему тебе не нравится Макс Адлер?

Пейсли продолжает шинковать ананасы и дыни.

Не отрываясь от игры, она говорит:

— В Уиндермере был пожар.

Я вздыхаю. Это не ответ на мой вопрос, но если она хочет поговорить о пожаре, я готова.

— Да, был.

— Мама сказала, конюшня сгорела, но с лошадьми все в порядке.