— Сюда. Пройдем через парк Пэрриш.

— Парк Пэрриш?

— Странно, что Пейсли тебя до сих пор туда не сводила. Часть озера отгорожена для плавания, а тени там больше, чем на пляже, — я замечаю, что он бросает взгляд на мои руки, все еще заметно красные даже в тусклом свете фонарей и начинающие облезать.

— Вот негодница! — смеюсь я. — Скрыла это от меня!

— Мельница Арлинг стоит сразу за парком. Практически на его территории. Пешком можно срезать напрямик.

По пути он рассказывает мне о произошедшем после пожара. Миссис Толбот всю неделю была расстроена, и от стресса усугубились, как их назвал Кейден, «позитивные симптомы», включая расстройство мышления и периодические галлюцинации. Не вижу ничего позитивного ни в том, ни в другом, но Кейден поясняет, что так классифицируются психические проявления, связанные с шизофренией. Поэтому на выходные и приехала Дорин, которая и оказалась той самой подругой детства, у которой они были в городе четвертого числа.

Я снова задумываюсь, мог ли Кейден в самом деле устроить пожар. Он наверняка мог догадаться, как это скажется на здоровье матери вместе с отсутствием лошадей, которых, по словам Кейдена, временно разместили в конюшне в пятнадцати минутах езды к северу. В голову приходит робкая мысль, что миссис Толбот сама могла поджечь конюшню в момент психического обострения, но тут же виню себя за это: нельзя делать предположений о болезни, о которой я ничего не могу знать.

Но если я исключаю Толботов, то подозреваемых практически и не остается.

Кейден ведет себя на удивление обыкновенно. Он не скрывает ничего из описания последствий пожара, не задает наводящих вопросов, и ничто в его действиях не указывает, будто он подозревает меня в слежке или краже. Или он не поджигал конюшню, или он очень умелый лжец. Или он понятиа не имеет, что я нашла флэшку, или он очень умелый лжец.

А он наверняка такой и есть, если вспомнить, что ему удалось одурачить весь город, включая, возможно, и саму Зоуи, по поводу своей влюбленности.

Конечно, технически он ей не изменял, если верить переписке. Он достаточно любил Зоуи, чтобы попросить ту таинственную девушку подождать, пока он сам все уладит. В каком-то смысле это даже заслуживает уважения. Но если он в конце концов набрался духа порвать с Зоуи в зимние каникулы и все пошло наперекосяк… Я искоса бросаю взгляд на Кейдена. Интересно, где теперь та девушка с фотографий? Возможно, она просто случайно оказалась втянута в эту историю. А может быть и так, что, когда Кейден не смог разорвать отношения с Зоуи, эта «Ида» взяла дело в свои руки…

Оба варианта леденили душу.

— Честно говоря, — говорит Кейден, когда мы входим в парк, не обращая внимания на табличку «Парк Пэрриш закрыт после заката», — звучит немного странно, но так даже немного легче.

— В каком смысле? — спрашиваю я, выуживая из рюкзака фонарик и освещая дорожку под ногами.

Кейден включает фонарик в своем телефоне.

— Пожар доставил много неудобств. Пришлось искать временное пристанище для лошадей и нанимать строителей для новой конюшни, но маме уже стало лучше с приездом Дорин. Скоро все придет в норму.

— Конечно. Но в каком смысле это облегчение?

Я свечу фонариком по сторонам, чтобы рассмотреть окружающее пространство. Справа — высокий ряд деревьев, за ними — дорога за пределами парка. Слева — поросший травой берег, спускающийся к озеру. Оно такое большое, что я удивляюсь, что до сих пор не подозревала о его существовании. У озера стоит спасательная вышка, а часть песчаной полоски вдоль берега огорожена для купания. За ней, кажется, на многие мили тянется чернильного цвета вода и небо.

— С теми стенами были связаны некоторые неприятные воспоминания, — говорит Кейден. — Теперь конюшни нет, и все словно начинается с чистого листа.

В горле стоит ком. Кейден думает, что открытка и флэшка сгорели вместе с конюшней. Должно быть, именно это он и подразумевает под «неприятными воспоминаниями» и «чистым листом». Он понятия не имеет, что они были вынуты из его тайника мной или кем-то еще. Если только он не испытывает меня, пытаясь проверить реакцию.

Дорожка уводит нас от озера в сторону зарослей густых кустов. Если первое, то поджигатель, скорее всего, не он. Но это не дает ответа на мой вопрос, зачем было вообще прятать их там. Я стараюсь не выдать эмоций.

— Спешите увидеть! — объявляет он неожиданно весело. — Мельница Арлинг!

Дорожка огибает кусты, и прямо перед нами вдруг открывается мельница.

— Придется вернуться как-нибудь днем, чтобы заглянуть внутрь, но на самом деле лучше увидеть ее ночью, потому что там водятся призраки.

— Призраки? — тонко взвизгиваю я.

— Ага. Ты не слышала местную легенду?

Я освещаю фонариком фасад мельницы. У нее каменное основание, но большая часть конструкции обшита такими же досками, которые использованы в Уиндермере и во многих старых зданиях Херрон-Миллс. В стенах прорезано несколько окон. В верхней части, разумеется, видны четыре крыла мельницы. В безветренную ночь они совершенно неподвижны.

— Сдается мне, ты собираешься об этом рассказать, — говорю я.

На лице Кейдена появляется озорная улыбка, и я мысленно даю себе пощечину. «Стоять, Анна! Он может по-прежнему любить другую. Может быть опасен. Почему бы тебе не перестать об этом думать?»

— В общем, мельница Арлинг была построена где-то в середине девятнадцатого века. Уверен, в «Гугле» можно найти точную дату. Но первые лет сто своего существования она находилась примерно в двадцати милях отсюда, в поместье Арлинг. В тысяча девятьсот пятидесятых или шестидесятых, после смерти последнего из Арлингов, живших на Лонг-Айленде, ее отреставрировали и перевезли в Херрон-Миллс.