Наступление вражеских войск являлось самой большой угрозой; какую только можно было представить. Удар был нацелен в глубокий тыл южной ударной группировки Юго-Западного фронта и 57-й армии Южного фронта. В случае удачи немецко-фашистские войска не только сводили на нет все успехи, достигнутые войсками Юго-Западного направления в течение зимней кампании и срывали операцию по овладению Харьковским промышленным районом, но и угрожали окружением крупной группировки наших войск, в том числе и 6-й армии - самой сильной и боеспособной в составе Юго-Западного фронта.

Видели ли эту опасность Военные советы направления, Юго-Западного и Южного фронтов? Судя по всему, нет. Не следует забывать, что командование 9-й и 57-й армий, в полосах которых противник нанес удар, расценивало действия противостоящих вражеских сил как оборонительные и исключало возможность перехода их в ближайшее время в наступление на южном фасе барвенковского выступа. Из этого и следует, что и штаб Южного фронта, а тем более Юго-Западного направления не видели ни угрозы, ни ее масштабов. Иначе они не ограничились бы явно недостаточными для локализации прорыва мерами.

Командующий войсками Южного фронта, узнав о прорыве, передал 5-й кавалерийский корпус под командованием генерал-майора И. А. Плиева из своего резерва в подчинение 9-й армии. Одновременно он приказал перебросить из района Лисичанска и также подчинить ей же стрелковую дивизию и танковую бригаду. В свою очередь главнокомандующий Юго-Западным направлением передал Южному фронту 2-й кавалерийский корпус из своего резерва. При этом он потребовал организовать разгром прорвавшейся группировки противника и восстановить прежнее положение силами 2-го и 5-го кавалерийских корпусов, а также 14-й гвардейской стрелковой дивизии из резерва 57-й армии.

Из этого видно, что к исходу дня 17 мая штаб Юго-Западного направления не имел представления о силах противника, наступавшего в полосе 9-й армии. Неясным оставались для него и цели наступления.

Все это может показаться странным, особенно если знаешь, что Ставка, как уже говорилось, не раз обращала внимание Военного совета Юго-Западного направления на славянско-краматорскую группировку противника. Невольно напрашивается вопрос: почему же командование Юго-Западного направления сначала вообще не прислушалось к этим сигналам, а после удара врага в полосе 9-й армии не предприняло действенных мер против названной группировки?

Причина была все в той же недооценке сил противника. Мы еще вернемся к этому вопросу. Пока же скажу, что именно в результате такой недооценки наступающей с юга группировке врага были противопоставлены сравнительно малочисленные войска, причем это была кавалерия, которая должна была действовать против танков. Основные же силы Юго-Западного фронта продолжали наступательную операцию, стремясь на запад.

На рассвете того же 17 мая наша южная ударная группировка начала вводить в прорыв 21-й и 23-й танковые корпуса. Ломая сопротивление врага, они продвинулись в северо-западном направлении на 15 км. На 6-10 км продвинулись в тот день все соединения 6-й армии. Группа генерал-майора Л. В. Бобкина вела бои за Красноград. Иначе говоря, наши войска сами лезли в мешок, в пасть врагу.

Согласно плану и боевому приказу, должна была наступать и 28-я армия. Но не успела. На полтора часа упредил ее противник. Главный удар он нанес на Веселое и Муром, вспомогательный - также на Муром, но с северо-запада. В составе вражеской группировки на этом участке были две танковые и одна пехотная дивизии.

Их удар оказался настолько сильным и неожиданным, что одна из стрелковых дивизий 28-й армии, изготовившаяся для наступления, вынуждена была начать отход, открыв тыл своего правого соседа. Все же наступление врага было остановлено, и он понес большие потери. Но для этого пришлось использовать всю артиллерию и одну из кавалерийских дивизий подвижной группы, предназначенной для действий в оперативной глубине. Она должна была соединиться западнее Харькова с танковыми корпусами 6-й армий. Однако обстановка потребовала гораздо раньше ввести в бой часть сил этой группы, и она закрыла образовавшийся разрыв.

В тот день и дивизиям правого фланга 38-й армии было приказано упорной обороной не допустить прорыва врага на Стар. Салтов. Противник неоднократно стремился преодолеть рубеж р. Большая Бабка в районе Непокрытая и Песчаное. Но все его попытки были отражены.

А !вечером в разведывательный отдел армии были доставлены захваченные у противника секретные документы. Из них явствовало, что немецко-фашистское командование еще 11 мая, накануне начала наступления, приступило к подготовке удара силами 3-й и 23-й танковых и 71-й пехотной дивизий. Они должны были наступать в юго-восточном направлении на населенный пункт Савинцы и далее на Изюм. Иначе говоря, враг намеревался нанести удар по тылам 6-й армии и группы генерала Бобкина, захватить мосты на р. Северный Донец и таким образом перерезать коммуникации наших войск на Изюмском плацдарме. Приступить к осуществлению этого плана намечалось в период между 15 и 20 мая.

Командование 38-й армии ещё ничего не знало об ударе противника в полосе 9-й армии, поэтому мы посчитали правильным, что упредили врага. Действительно, выходило, что 38-я армия отвлекла на себя силы вражеской группировки: сначала решительным наступлением, а теперь, после контрудара по правофланговым дивизиям армии, сковыванием этой группировки. И то, и другое отвлекало последнюю от выполнения запланированного для нее удара по тылам наступающей 6-й армии.

Обменявшись мнениями по этому поводу с членом Военного совета Н. Г. Кудиновым и начальником штаба С. П. Ивановым, я решил активизировать действия войск армии с целью дальнейшего сковывания группировки противника. А поскольку боевой приказ на 18 мая был уже отдан, то приказал разработать дополнительные мероприятия и соответствующие распоряжения всем дивизиям.