Я громко фыркнула, но на несколько секунд так и застыла, видя как Ригель действительно тщательно протирает полки и нигде не мухлюет. В принципе непривычная для меня картина, когда убирается мужчина. Отец всегда работал, Мерак тот еще бездельник. Ему лишь бы где-нибудь потусить и навести суеты.

Уборка шла достаточно легко, оказалось, убрав пару вещей не так уж и грязно. Потом дошла очередь до мойки полов. И тут я узнала, что в квартире нет швабры. Мне вручили тряпку, ведро и посоветовали удачи. Ох уж как я испепеляла взглядом этого качка. Ох уж я бы его стукнула. Да он и без меня стукнутый!

Но я скрипнула на всю квартиру зубами, выпустила через ноздри пар, вспомнила мою прелестную маму, которую можно было выбесить только бардаком и неуважительным общением. Если со вторым в отношении меня она смерилась, то с первым вообще нет.

Нет, она нас никогда не била. Но лишала всегда самого дорого: любимых вещей, косметики той же, и главное — сама не разговаривала с нами. Поэтому бесить маму не в моих правах. Вон пусть Мерак ей мозг выносит, он умеет.

И вот теперь я ползаю, встав на колени и отмывая пол. И все бы хорошо, но я отчетливо чувствую жжение в области своих булок. И вот «даже не предполагаю» почему.

Любуйся-любуйся, пока глаза не выколола. Такой шикарной задницы ты больше ни у кого не увидишь.

— Ты знаешь, я присяду. Слишком уж приятное зрелище видеть тебя на коленях у себя в квартире, — надменно протянул, словно сытый кот, и завалился на диван.

Втянула щеки в себя и взяла побольше воздуха. Дымок предательски вылетал из носа, но внешне я пыталась оставаться невозмутимой. Стрельнула уничтожающим взглядом в придурка.

— Тебе досталось эксклюзивное зрелище, ведь обычно парни стоят предо мной на коленях, — надменно улыбнулась, заметив, как дернулся кадык Ригеля.

Туда его. Наверняка невольно представил себя предо мной на коленях. Ну, я лично представила. Если он так хорошо целуется, то там… так, ладно.

Через двадцать минут зал был идеально вылизан. Ни одной пылинки в воздухе.

Разделились с Ригелем, он пошел драить ванну, я пошла на кухню. Они обе небольшие, компактные, но мыть тут очень много всего. Фасад здесь глянцевый, и мыть его так же, как окна и зеркала… А через два дня он все равно заляпается. Красиво он смотрится только когда чистый. А мы за последнее время нагадили там так, что…ой, не выражаться.

И вот я снова на коленях, мою пол, потом этот чертовый фасад внизу. Стол, духовку. Переодеваю майку, потому что уже успела вспотеть. Загружаю в посудомойку кучу посуды. Боги, ну мы и свинарник устроили.

И вот осталось самое страшное. Верхние полки, ну и соответственно верхние шкафчики. А это значит, что нужно будет встать на столешницу… и главное не смотреть вниз.

Ставлю стул, моющие средства, осторожно поднимаюсь и становлюсь во весь рост, против воли смотрю вниз, и голова начинает кружиться. Все же помнят, что я боюсь высоты?!

Мыть я стараюсь, не обращая внимания на то, что мои пятки свисают со скользкой поверхности столешницы, и просто драю. Драю, чищу, вымываю. Кто бы мог подумать, но у такой плохой девочки как я, способ расслабиться это уборка. Мама нас с детства приучала относиться к уборке не как к работе, а как к отдыху. Не всегда удавалось, правда, но это уже за кулисами происходящего. Наверно все же стоило клининг вызвать. Хотя с другой стороны, какая разница, да?

Резко чьи-то (действительно чьи?!) горячие пальцы хватают меня за лодыжку. Просто обхватывают и никуда не тянут. Я же от неожиданности пугаюсь, вздрагиваю. Ну и как следствие — падаю.

Проблема в том, что поймать меня здесь проблематично, даже если бы Ригель захотел. Потому что места не так много. Но он ловит. Хотя я все равно больно ударяюсь ногой и локтем заезжаю в глаз спасителю. Последний жмурится, но даже не шипит. Ни звука не произнёс. Он точно человек вообще?

А я шиплю. Вот черт, зачем напугал?! Так ему и надо.

Зато теперь одна его рука по-хозяйски сжимает мое бедро, а я как ни кстати чувствую возбуждение.

Закусываю нижнюю губу до боли. Прочь эмоции. Хладнокровие и бесчувственность.

— Прости, но я повторю: ты не в моем вкусе. Спасибо, что поймал, но на этом все. В принципе, я из-за тебя упала, — холодно отвешиваю, хотя в голове все звучит куда эмоциональнее.

Ригель закатывает глаза, усмехается, но ничего не произносит. Ставит меня на пол, разворачивается и берёт какое-то средство, которое стояло возле раковины. Потом смотрит на меня, на столешницу, еще раз на меня.

— Что-то мне подсказывает, что ты навернешься еще раз и без моей помощи. Давай я домою здесь, а ты с ванной разберись, — насмешливо тянет муженек.