Парни и девушки были повсюду: кто-то болтал, кто-то тащил пакеты с продуктами и складывал их на диван или сразу запихивал в холодильник. Трэвис с каким-то парнем пытался протиснуть в дверной проем гостиной стереосистему размером со слона.

– Осторожно! – пропыхтел парень, и они снова задели притолоку.

Значит, не Мейсон разрушал дом.

Я стояла и наблюдала за этим вторжением, пока мимо меня проносили наполненные льдом ведерки, а один парень с надувным кругом в форме острова с пальмой прокричал мне на ухо:

– Разреши-ка пройти!

Я еще не успела посторониться, когда увидела Мейсона, который шел прямиком ко мне. Он схватил меня за руку и рывком потащил за собой в коридор, так что я чуть не шлепнулась на пол.

– Иди наверх!

Я отступила на шаг, чтобы лучше видеть его в полумраке: он стоял передо мной во всем своем величии, глаза блестят, темные волосы обрамляют сердитое лицо.

– Что ты тут устроил? – спросила я, вглядываясь в очертания его лица.

– Ничего, это тебя не касается, – сухо ответил он. – Иди давай!

– В доме вечеринка, – так же сухо заметила я, – объясни, почему это не должно меня касаться?

– Ты все-таки чего-то не понимаешь… – Он шагнул ближе, нависнув надо мной с явным намерением казаться более грозным. – То, что происходит в этом доме, не твое дело. Я ясно выразился?

Я смотрела на него очень сердито, чувствуя, что закипаю. Да как он смеет? Как он может так со мной разговаривать?

Все это время он только и делал, что унижал меня, подавлял, как будто хотел прогнуть меня под себя, подчинить своей власти. Постоянно издевался надо мной. Я, конечно, человек терпеливый, но любому хамству есть предел.

Он понятия не имел, кто перед ним. Он мог доминировать надо мной, царапать меня каждым словом, но он никогда меня не запугает.

– Интересно, что об этом скажет Джон, – злобно сказала я. – Передам ему от тебя привет.

Я достала телефон и собралась набрать номер, но не успела. Я почувствовала движение воздуха, а в следующую секунду отлетела назад и ударилась спиной об стену. Я не сразу поняла, что произошло. Дыхание перехватило, носом я чуть ли не утыкалась в грудь Мейсона.

Я подняла лицо и уставилась на него широко раскрытыми глазами. Лезвие света пронзило его лицо, уголок пухлых губ остался в тени. Я ощущала его дыхание у себя на лице и чувствовала, что оно чуть ли не душит меня, как ядовитый пар. Но это было ничто по сравнению с тем, как он на меня смотрел. Его темные, горящие гневным огнем радужки как будто приковали меня к себе железной цепью.

– Теперь я скажу тебе, как все будет, – процедил он сквозь зубы. – Сейчас ты поднимешься наверх и больше здесь не появишься. Спокойно займешься делами в своей комнате. Я не хочу видеть тебя внизу. Поняла?

Моя гордость дрожала, как зверь в цепях, но я молчала. В другой ситуации я дала бы ему отпор, но когда мои лопатки были прижаты к стене, а его дыхание жгло мне лицо, не оставалось ничего другого, как подчиниться.

Он схватил меня за запястье. Я почувствовала, как под его пальцами стягивается кожа, но, прежде чем я испугалась возможной боли, он отпустил меня, отобрав мобильный.

Пытаться вернуть его было бесполезно: Мейсон крепко держал телефон и смотрел на меня колючими глазами.

– Смотри, чтоб внизу я тебя больше не видел, иначе могу разозлиться.

В общем, я предпочла бы воров.

Стены моей комнаты задрожали, когда я что есть силы хлопнула дверью.

– Иди ты, Мейсон! – прошипела я, сжав кулаки.

Что он о себе думает? Как, черт побери, он смеет так со мной обращаться?

Пинком я отбросила рюкзак и скинула кроссовки, швырнув и их через всю комнату. Затем резко остановилась и ощупала цепочку: когда я ударилась о стену, она перевернулась и кулон оказался на спине, тонкая золотая цепочка по-прежнему сияла на моей бледной коже. Невыразимое облегчение сразу же наполнило грудь: цепочка с кулоном на месте и всегда должны быть там.

Я осторожно прикоснулась к маленькой фигурке из слоновой кости, тонкой, молочно-белой, успокаивающей меня одним своим присутствием. Сжав кулон в ладони, я засунула его обратно под футболку.

Какие-то девушки припарковали велосипеды на заднем дворе, и через окно я слышала, как они хихикают, как птички-лазоревки.

Стуча зубами от злости, я задернула шторы, мысленно снова посылая Мейсона куда подальше.

Как я могла думать, что мы с ним поладим? Как? Глаза б мои его больше не видели!

«Думаю, он тебе очень понравился бы…» Не в этой жизни, Джон, не в этой жизни.

Я села на кровать и всерьез подумала о том, чтобы вылезти в окно и поехать к Джону, чтобы рассказать ему, каким отвратительным был его сын. Или сразу сбежать прямо в Канаду, чтобы больше не пришлось терпеть эту адскую жару, Мейсона и любопытные взгляды в школе.

Внезапно желание уйти стало невыносимым, как сильная жажда. Какого черта я тут делаю, в месте, где я никогда не стремилась оказаться и где меня не хотели?