Я обхватила пальцами свой кулон и подперла другой рукой щеку. Джон улыбнулся.

– Наконец-то ты сможешь увидеть своими глазами то, о чем я тебе рассказывал, – проговорил он ласковым тоном.

Всякий раз, когда Джон приезжал к нам в гости, он привозил открытки с видами Санта-Барбары. «Вот здесь я и живу», – говорил он, потягивая горячий шоколад. Я смотрела на пляжи, на роскошные пальмы, на темно-синюю бескрайнюю гладь океана. «Мы любим скакать по волнам на длинных досках». Интересно, думала я, объезжать лошадей и укрощать высокие волны, о которых он рассказывал, – это похожие занятия. Да, говорила я, океан большой, но и у нас есть такие большие озера, у которых не видно дна, где можно ловить рыбу летом и кататься на коньках зимой.

Папа смеялся, ставил на стол глобус и пальцем показывал мне, какой маленький наш город на этом шаре из папье-маше.

Я помнила его теплые руки. Если закрывала глаза, то все еще могла почувствовать их на своих руках – нежные, хоть и мозолистые его ладони.

– Айви, – сказал Джон, когда я закрыла глаза и ко мне вернулось чувство удушья, запершило в горле. – Айви, все будет хорошо.

«Все будет хорошо», – снова слышала я и видела яркий рассеянный свет и подвешенные к аппаратам пластиковые трубки. Снова почувствовала запах дезинфицирующего средства, медикаментов и опять увидела успокаивающую улыбку, которая никогда не угасала, если была обращена ко мне.

– Все будет хорошо. Обещаю тебе.

Так я и заснула, привалившись к окну, укутавшись в воспоминания, сотканные из тумана и объятий, в которых хотелось остаться навсегда.

– Эй!

Кто-то дотронулся до моего плеча.

– Айви, просыпайся, мы приехали.

Спросонья я вскинула голову, резко открыла глаза и часто заморгала. Цепочка с кулоном упала с моей щеки.

Джон уже вышел из машины и доставал из багажника чемоданы. Я отстегнула ремень безопасности и убрала волосы с лица, натянув на голову бейсболку.

Когда я вышла из машины, то от удивления невольно разинула рот: представший передо мной дом не походил ни на один из таунхаусов, что я видела по дороге, – большой особняк в стиле либерти, можно даже сказать, вилла. Просторный сад, в котором я незаметно для себя вдруг оказалась, сверкал пышной зеленью, и аллея, посыпанная гравием, казалась ручьем, который бежал к входной калитке. Арочную галерею террасы поддерживали белые колонны, по ним поднимались вверх маленькие цветочки жасмина, и большой балкон из белого мрамора короновал фасад, придавая всему строению изысканный вид.

– Ты здесь живешь? – спросила я недоверчиво.

Джон поставил чемодан на землю и приложил запястье ко лбу.

– Неплохо, да? – выдохнул он, осматривая дом. – Конечно, он сделан не из бревен, и камин мы никогда не зажигаем, но я уверен, что тебе здесь будет удобно.

Джон улыбнулся, пододвигая ко мне чемодан. Я посмотрела на него косо.

– Ты так говоришь, как будто я выросла в эскимосском иглу.

Хотя я понимала, что мой прежний образ жизни многим мог показаться странным. Я приехала из такого уголка земли, где, прежде чем жить, люди учатся выживать. Для меня странным было все окружающее меня сейчас, а не наоборот.

Джон засмеялся и ласково на меня посмотрел, а потом перевернул мою кепку козырьком назад.

– Я рад, что ты приехала!

Может, мне следовало бы ответить: «И я тоже», или по крайней мере сказать спасибо, потому что он делал для меня больше, чем я могла ожидать: Джон не оставил меня одну.

Однако меня хватило только на то, чтобы поднять уголки губ, изобразив подобие улыбки.

Поставив мои вещи у входа в дом, Джон вынул связку ключей и открыл дверь.

– О, он уже вернулся, – сказал он, входя. – Отлично, сразу и познакомитесь. Заходи, Айви!

«Кто уже вернулся?» – подумала я, следуя за ним.

В лицо дунуло прохладой. Я положила рюкзак на пол и огляделась. Высокий потолок с красивой люстрой в центре, усыпанной капельками из граненого дутого стекла. Огромное пространство открывалось красивым холлом, залитым светом из больших окон, который отражался в блестящих прожилках мраморного пола. Чуть дальше слева две массивные двери вели в великолепную гостиную, а справа виднелись кухня в современном стиле и барная стойка со сверкающими высокими стульями.

В глубине холла прямо напротив меня поднималась широкая лестница с коваными перилами, украшенными завитушками.

Совершенно не похоже на мой родной коттедж.

– Мейсон, мы дома!

Мой мозг отключился. Я стояла неподвижно посреди холла, как чучело енота.

Нет! Как такое могло быть? За все время я ни разу не подумала о сыне Джона. Я схватилась рукой за лоб, с досадой осознавая, что я полная идиотка. Как я могла о нем забыть?

Всю дорогу я только и делала, что думала о том, как изменится моя жизнь. Я как будто забаррикадировалась в самой себе, зациклившись на мысли, что есть кто-то, кто захотел меня приютить. И этот кто-то Джон. Другие мысли мозг просто отменил.