– А вы, Ольга Александровна, пойдете с нами? – смотрит на меня Скворцова.

– Если вы решите пойти, то я с удовольствием присоединюсь к вам.

– Супер, – говорит кто-то из ребят, а я спокойно собираю свои вещи.

– Тогда до субботы, – останавливается напротив моего стола Залесский и смотрит нечитаемым взором.

– Если пойдет кто-то еще, то до субботы, Тимур, – улыбаюсь ему, заранее расставляя акценты: вдвоем со своим студентом я никуда не пойду.

– Уверен, они придут, – усмехается он.

И я вижу, как его татуированный приятель, Державин, хлопает его по плечу и выходит из аудитории.

– Увидимся, – говорит Тимур на прощание и идет следом за другом.

– Вы уверены, что Залесский предложил это? – встает передо мной активистка Скворцова.

– Да, а что? – застегиваю замок портфеля.

– Странно, – пожимает она плечами. – Он никогда и никуда нас не звал, – говорит она задумчиво. – Но если фестиваль действительно будет, то мы придем, – кивает она на Филиппову и Герасимова.

– Отлично! Тогда обсудите все в чате и напишите мне.

– До свидания.

– До свидания.

Аудитория опустела. Я собираюсь уходить, но поднимаю взгляд и встречаюсь с пристальным взором Руднева, так и сидящего за партой.

– Денис, вы что-то хотели? – спрашиваю, а у самой во рту пересыхает от внезапно охватившего волнения.

Я помню, как вчера во время уборки случайно соприкасалась с ним, как он пару раз дотронулся до моей руки и это вызвало во мне странные эмоции, похожие на трепет.

Вместо ответа он лишь пожимает плечами, но продолжает сверлить меня взглядом.

– Тогда всего доброго.

– Постойте, Ольга Александровна, – он наконец-то поднимается с места и легкой походкой направляется ко мне. – На самом деле я просто огорчен, что пропущу мероприятие.

– Уверена, у вас на то веские причины.

– Да. Юбилей папиного друга. Никак не могу его пропустить.

– Так бывает, – говорю я, стараясь смотреть прямо и не думать о том, в какой близости мы находились накануне и как потом остаток вечера я улавливала в воздухе нотки его парфюма. – Невозможно оказаться везде, где хотелось бы.

– Вы правы. Простите, что не подготовился, – переходит на другую тему.

– Для этого есть причины?

– Я был занят в студии.

– В студии? – всматриваюсь в него, пытаясь понять, что он имеет в виду.

– Да, в студии звукозаписи, – говорит на выдохе, словно ему тяжело дается это признание.

– Вы… записывали песню?

– Да. Записал трек, но… он не для выпускного.

На несколько мгновений я замираю, не зная, как реагировать на эту информацию. Я удивлена и растеряна.

– Он о личных переживаниях, – добавляет парень.

– Ясно. Честно, не думала, что вы записываете песни, когда вы вызвались написать куплет.

– Об этом мало кто знает.

– А ваши друзья?

– Они в курсе. Но мы не трепемся друг о друге на каждом углу.

– Это… похвально. И какую музыку вы записываете? – не знаю, что это, любопытство или все же нежелание прерывать беседу, но мне действительно хочется, чтобы он рассказал мне подробнее о своем увлечении.

– Я могу вам показать, – сегодня он непривычно серьезен, и это сбивает с толку. Накануне он был милым и легким в общении. Но сегодня его будто переключили и от Руднева исходит странная энергетика. – Хотите?

– Да, с радостью послушаю вашу песню, – вроде говорим о чем-то безобидном, но у меня такое ощущение, будто я соглашаюсь на что-то иное.

– Вы домой? Я могу вас подвезти, и как раз в машине…

– Денис, остановитесь, – обрываю его. – Вчера вы меня очень сильно выручили, и я вам безумно благодарна. Но давайте не будем забывать о субординации, – второй раз за день я напоминаю студентам о том, что я их преподаватель, а не подружка. – Музыка – это похвально, но на следующей паре я выставляю допуски. И боюсь, что вы рискуете не получить свой.

– Понял, – говорит он спокойно, будто ему действительно плевать. – Я решу этот вопрос, – у него в голосе ни капли сомнений.

– Не знаю, как вы это решите, но отработок у меня нет.

– Я помню, – кивает он, направляясь к двери. – Но песню я вам все равно пришлю, – говорит, покидая аудиторию.

А вечером, как и обещал, присылает тот самый трек, от которого у меня каждый волосок на теле приподнимается. Потому что, похоже, эта песня обо мне…