— П-простите великодушно! — попросила, разглядываю это чудо-юдо. — А вы кто?

— Кто-кто… — пробрюзжал он. — Дед Пихто я.

И так это было сказано, что усомниться в правдивости его слов было сложно.

— Что, правда? — все же уточнила.

— А то! — даже подбоченился он. — Ты это, девонька, ежели вопросы какие есть, по дороге спросишь, а сейчас некогда нам, идти нужно. — Он стал скоренько собираться.

— Куда это? — очумело уставилась я на него.

У меня не было никакого желания идти за каким-то там дедом Пихто, который больше походил на чучело — его волосы и борода напоминали солому, а местами сено. Да и росточком он был мне чуть выше колена.

— Дык к Берегине нашей пойдем. Думаешь, чего я тут сидел? Она послала, вот я тебя и ждал.

— А если я с вами никуда не пойду?

Он прищурился, окинул меня странным взглядом:

— Значит, будешь дурой. И я за твою жизнь и медяшки гнутой не дам. — В этом момент где-то высоко в облаках раздался такой пронзительный клекот, что я пригнулась. — О, а вот и первый желающий полакомиться вкуснятинкой! — радостно воскликнул дед.

— Эт-то м-ной, чт-то ли? — я начала заикаться я.

— Ну, не мной же!

Дед махнул рукой. Пошли, мол, за мной. А я и пошла. Очень страшно оставаться одной в неизвестном месте и даже неизвестном времени, когда где-то над тобой летает нечто такое, от одного клекота которого бросает в дрожь. А тут вроде агрессии никакой не проявляют, да и отвести к какой-то Берегине обещают.

Дорога, казалось, ложилась под ноги дедка сама собой. Идти по полю то еще удовольствие: то рытвины попадутся, то взгорки. Но, пристроившись в кильватере этого странно существа, я шла по очень удобной тропинке, которая прямо за моей спиной благополучно исчезала из виду. И почему-то страшно не было. Нет, разного рода опасения так и прошибали мозг молниями, но настоящего страха я не испытывала. Проверила себя на наличие магии: она так и бурлила во мне! Будто сам воздух напоен ее потоками!

— Уважаемый дед Пихто, а кто это был? — решилась все же спросить своего провожатого.

— А? Это? Так грифон, наверное. Только зря он на территорию феникса заявился. Тот ему крылья-то проредит.

Я, мягко говоря, обалдела. Непохоже, что этот странный дедок так надо мной издевается — он говорил так обыденно, будто это часть его жизни. Наверное, так оно и было. Только куда же я тогда попала?

— А… дед Пихто, вы случайно не знаете, это вообще Земля?

Тот как-то странно хрюкнул. И я поняла, что он беззвучно хохочет.

— Ну и повеселила ты меня, девонька! Неужто сама не видишь?

— Так в том-то и дело, что вижу! — невольно я сорвалась на крик, но тут же взяла себя в руки. — Но на Земле таких монстров не существует!

Отчего-то дед заметно посмурнел:

— Вот потому и не существует, что вы, люди, нас монстрами считаете! — Этими словами он меня только запутал, но спрашивать дальше я не стала, потому что он зыркнул на меня из-под своих соломенных кустистых бровей и буркнул: — Все! Некогда нам лясы точить! Потом свои вопросы Берегине задавать будешь.

И еще быстрее потопал вперед, а я за ним еле поспевала.

— Дмитрий Максимович, вы бы поберегли лошадей, — не в первый раз обратился к князю скакавший рядом с ним ротмистр.

Как бы он ни желал отправиться в путь сию же секунду в гордом одиночестве, чтобы его никто не задерживал, пришлось потратить оставшийся день на передачу дел помощнику. А также оформить все необходимые бумаги и подорожные. Пришлось смириться и с тем, что с ним отправится пятерка гусар охраны. А потому в путь Заславский выехал только утром следующего дня. Лошадей не жалел, чем вызывал недовольство попутчиков. Но разве мог он им объяснить, что каждое мгновение промедления отзывалось болью в его сердце? Образ Дусеньки Раевской все время стоял перед глазами, и он просто не мог допустить мысли, что больше никогда ее не увидит. А еще почему-то казалось, что очень важно приехать к месту ее исчезновения как можно раньше! Будто он мог сделать что-то, чего не могли другие. Глупость, конечно, но тем не менее что-то внутри гнало Дмитрия вперед, сметая все доводы разума.

Когда он без сил проваливался в сон, ему снилась Евдокия. И почему-то каждый раз в таких странных, а подчас и страшных местах, что просыпался Заславский с одной мыслью: нужно торопиться. В этих снах он видел рядом с ней, то какого-то белобрысого парня, что глядел на девушку плотоядным взглядом, то мужика по пояс в воде, что манил ее купаться. Тогда бедному князю казалось, будто его Дусеньку уведут, заманят в свои сети эти незнакомцы. Но страшнее всего было допустить мысль, что ее больше нет, что те валуны каким-то образом просто уничтожили его ненаглядную девочку. Успокаивало лишь одно: если бы так случилось, то на месте нашли бы хоть что-то. А так девушка просто пропала. Место тут же оцепили и не дали ее подругам даже приблизиться. Не хватало еще, чтобы пропал еще кто-то.

Сердце мужчины ныло, разум был полон тревожных мыслей, которые, перемешавшись с этими странными сюрреалистическими снами, создавали в голове князя полный сумбур, а потому долгая отупляющая скачка казалась спасением.

Но весенняя распутица усложняла путь. А потому как бы Заславский ни торопился, как бы ни гнал лошадей, а прибыл в усадьбу Бехтеевых лишь к концу седьмого дня. И первое, что спросил без всяких приветствий у встречавшего его графа:

— Она нашлась?

Грустное лицо Бехтеева и беспомощно разведенные руки были ему ответом.