Вот только «загибаются» они как раз по вине вампира.

И если обычного кровососа или эмоционального можно спустить с небес на землю и показать, и объяснить, то с энергетическими, увы, работает только грубая сила и кол в сердце.

Не работают с ними разговоры, объяснения и улещивания – только уничтожение.

И, если подзадержаться с ликвидацией, то эти твари набирают такую силу, что приходится объединяться.

Причем, в СССР за этим наблюдала спецгруппа, что разъезжала по городам и весям, зачищая подобных индивидуумов под самый корешок, не взирая на должности и связи.

Увы, подобная практика расслабила население и вместо иммунитета появилась предрасположенность.

– Кореец, опять кинешься в драку? – Пень-оборотень ткнул меня в ребра, устроившись с другой стороны. – Ох, не доведет тебя Наташка до добра!

– Она – ведьма, у них по-другому и быть не может. – Вздохнул, понимая, что эта сучка явно жаждет попользоваться мной в своих целях, но…

– Я все слышу. – Наташка вновь угостила меня локтем в ребра, но без фанатизма, чисто ради того, чтобы отметиться, не более того.

– Тс-с-с-с! Пых говорить будет! – Пробежал по кругу счастливый волчонок и мы замолчали.

– Всем добра, а кому не нравится, тот пойдет и удавится! – Пых или точнее, Большой Пыхтец театрально развел руками, намекая, что сейчас среди нас есть такие личности, которым само упоминание «добра», как садовой лейкой по чайнику и в печень вилами. – Задерживаться особо не будем – дел и так много, а костра хватит на пару часов, так что, в этот раз, обойдемся без отчетов, только планы на будущее.

Я первый, кто зааплодировал – ненавижу со школьной парты все эти классные часы, отчетно-выборные сессии и прочие заседания, на которых половина спит, а половина нещадно врет!

– А в планах у нас вот такой керогаз… - Пых вздохнул. – Птичка мне насвистела, что у церковников не просто разлад, а свара огроменная намечается. Придется нам, под это дело, расширятся. Кровососов не зову, они сами знают, что делать, но вот остальным предлагаю войти в долю – чую я, что очень скоро все наши силы понадобятся.

– Ты о «спецуре» расскажи! – Потребовал банкиропень, пристально вглядываясь в пламя костра.

– О спецуре сам Кореец и расскажет, он с ними побалакал… Как мог… - Пых ехидно глянул на меня, а Наташка рассерженно зашипела, намекая, что я мог бы ей и рассказать все раньше.

Ну, да… Побалакал!

Я потер саднящие от ударов ребра, прикидывая, что же рассказать стоит, а чего бы лучше и нафиг не касаться…

… Свидание не задалось с самого начала.

Вот, совсем не задалось.

Не так я рассчитывал его начать, не так продолжить и на бухущую подругу, подкатившую в самом начале нашей встречи, я как-то точно не рассчитывал.

Хотя, какая она бухая – разве что горло в туалете полоскала минут пять, чтобы казаться пьяной дурой, у которой что на уме, то и на языке.

В общем, меня явно хотели развести.

И уж ожидать я этого мог от официантки, от манагера местечкового банка, от «вдоль барных сиделиц», но не от управляющей банком.

Обидно.

Что за времена пошли – вечно надо кому-то соответствовать, что-то демонстрировать и снова оценивать входящего человека по одежке, за которой такая пустота, что никому мало не покажется!

После очередного «пьяного оскорбления», мол, все мужики одинаковы, молча встал и направился к выходу, не дожидаясь заказанного горячего, хотя, признаюсь, жрать хотелось неимоверно – «Сникерс», это конечно круто, но заказанный стейк был бы намного предпочтительнее.

– Все мужики слабаки! – Донеслось мне в спину, воплем через весь зал. – Понты охеренные, а под понтами – ни хера и нет!

Можно было вразумить, конечно…

Можно было рыкнуть или поднять средний палец, но мне было в лом – некоторые люди не стоят и поднятого пальца.

Выйдя на свежий воздух, слегка поежился – не то чтобы холодно, просто обидой резануло по сердцу.

Бывает.

Накинув поверх свежесшитого пиджака легкий плащ, прикупленный в том же ателье, задрал голову к небесам и, совершенно неожиданно для себя, выдал волчью серенаду.

Через мгновение по городу покатился, переливаясь со двора во двор, тоскливый песий вой.

Н-да-а-а-а, они тоже променяли свободу жить с голой жопой в ледяной норе на свежий сбалансированный корм и сон на коврике.