Первый день третьей десятины второго месяца зимы.

На этот раз услышать своих женщин без помощи Даров Вэйльки и Найты получилось за семнадцать шагов до входа в Бирюзовые покои, хотя мои красавицы, как обычно, обретались в гостиной третьей спальни. Удовлетворенно отметив, что способность, хоть и очень медленно, но усиливается, я прислушался к эмоциям Давела, стоящего на страже перед входными дверями, и подобрался — воин был чем-то озабочен.

Вывернув из-за поворота коридора и заметив, что в эмоциях вассала появилось чувство облегчения, я подошел к нему и приказал:

— Рассказывай…

— Около наших покоев начались какие-то нездоровые шевеления, арр! — хмуро начал он. — С утра, в смену Тиммела, их дважды пытались «перепутать». Сначала новый истопник, а затем незнакомая горничная. Сразу после обеда с визитом вежливости приходил какой-то хейзеррец и пообещал мне очень крупные неприятности, когда услышал, что в ваше отсутствие в эти двери может пройти только Доргетта ар Маггор. А колец пять тому назад мимо «совершенно случайно» прошел посол Хейзерра со свитой из четырех воинов. Готов поставить свой меч против гнутого щита[1], что им показывали и покои, и стоящего на посту стражника!

— Именно Хейзерра? Ты ничего не путаешь? — на всякий случай уточнил я, но когда ощутил в эмоциях воина нешуточную обиду, объяснил причину своего недоверия: — Понимаешь, не так давно к Найте подходил посол Торрена с предложением «помочь» Ночному Двору ее Родины. Поэтому появление торренцев было бы понятнее.

Давел расслабился и отрицательно помотал головой:

— В прошлом году я сопровождал арра Бриела на прием в хейзеррское посольство и видел Ассаша ар Ремир своими глазами.

— Приметы, бросившиеся в глаза, перечислить можешь?

Воин кивнул:

— Запросто! Косой шрам на левой щеке от скулы до угла рта, нос с горбинкой, цыплячья шея, рост, очень маленький даже для хейзеррца, и невероятно узкие плечи. Далее, на левом предплечье — потайные ножны, а на кисти нет половины мизинца, меч короткий, парадный. Носит справа. Ножны усыпаны драгоценными камнями, как женское ожерелье…

— Достаточно, это был действительно он! — прервал его я, а затем поинтересовался: — Где находится вход в Башню Теней, представляешь?

— Нет, но если надо — найду.

— Отлично! Идешь туда, от моего имени требуешь, чтобы тебя проводили к Витсиру ар Диргу, и повторяешь ему все то, что рассказал мне, а потом отправляешь к нему Тиммела, чтобы он описал приметы горничной и истопника. Да, и еще: пусть Тиммел опишет их приметы всем, кто заступает на этот пост. И предупредит, что, если вдруг эта «горничная» начнет разносить еду, об этом надо немедленно доложить мне или моим супругам. На этом все. Выполняй!

— А…

— Отправишь на пост кого-нибудь из свободной смены. А пока подежурю я…

…Менять меня прибежал все тот же Тиммел. Рассказал несколько незначительных подробностей о «гостях» и замолк. А я, поблагодарив воина за службу, вошел в покои, снял с себя опостылевшую куртку, пересек большую гостиную и потянул на себя дверь помещения, нашими стараниями превратившегося в тренировочный зал.

Обе Дарующие, которым я дал почувствовать, что сменился, еще на выходе из королевского крыла дворца, отреагировали на мое появление вспышкой тепла и радости. Майра с Тиной заулыбались. А Алька, внимательно слушавшая очень эмоциональные объяснения своей бабушки, лишь шевельнула плечами — мол, заметила, но повернуться пока не могу.

Тогда я оглядел Дору с ног до головы, затем поймал взгляд своей советницы и вопросительно выгнул бровь. Женщина еле удержалась от смеха, а затем показала мне кулак. За спиной стоящей рядом Майры — чтобы этот жест ненароком не увидела ее мать. Я тут же сделал вид, что испугался, а затем громко поздоровался:

— Всем добрый вечер! Кстати, Дора, штаны вам очень идут!

— Хорошо, что не сказал «к лицу»! — сварливо заметила ар Маггор. Но поворачиваться не спешила. Я ее тоже не торопил, так как видел заалевшие уши и шею, и не хотел смущать женщину еще сильнее:

— Как успехи внучки в овладении авадой[2]?

Дора забыла про пунцовое лицо, стремительно развернулась на месте и возмущенно всплеснула руками:

— Я отказываюсь понимать, как такое может быть: твои супруги пользуются ею так, как будто родились с эти клинком в руке, а новые движения хватают чуть ли не раньше, чем дослушивают объяснения!

— Не надо так волноваться! — мягко улыбнулся я. — Вышивать крестиком я их не заставляю. Целыми днями играть на дайре[3] и завывать что-нибудь душещипательное — тоже. Поэтому скуку они убивают в постоянных тренировках.