В дверь позвонили. Эллес не отреагировала, продолжая уныло смотреть в окно. Звонок повторился, более настойчиво. А потом и в третий раз. Она вздохнула. Кому-то очень надо… Придется идти.

— Кто?

— Дед Пыхто! Открывай давай.

Отворила дверь. Перед ней стояла подруга. С улыбкой на лице и тревогой в глазах.

— Привет, Катюш.

— Привет, заходи.

Вернулась в гостиную и опустилась на диван. Ей не хотелось никого видеть. Зачем она пришла…

Наташа разулась и последовала за ней. Присела рядом. Она уже поняла, что у подруги какая-то беда.

— Что случилось?

— Так… кое-что.

— Ну вот… Наташа вздохнула. — Расскажешь?

Гостья молчала, глядя перед собой в одну точку. Потом тихо молвила: — Был человек. Его не стало.

— Ой…

Осторожно взяла за руку. — Кто это?

— Это… уже не имеет значения. Его больше нет.

— И что теперь?

— Не знаю. Я не знаю что теперь.

Наташа смотрела на подругу и понимала, что все очень серьезно. Та не просто расстроена, а находится в очень тяжелом состоянии. Кто этот человек? Почему он ей так дорог? Она попыталась отвлечь.

— Тренировка сегодня. Пойдешь?

Гостья медленно качнула головой. — Нет.

— Понятно. А на следующую?

Молчание. Эллес как будто ушла в параллельный мир. Вздрогнула, словно проснувшись. — Зачем это все? Его больше нет… И меня скоро не будет.

Наташа ахнула. Она поняла, что здесь никто не шутит и шутить не собирается. — Ты что? Что говоришь-то? Катя!

Эллес невесело усмехнулась. — Я не буду прыгать из окна. Это другое.

— Что тогда?

— Другое. Не мое это всё. Чужая я здесь… лишняя.

— Как чужая? Что ты говоришь?

Наташа почувствовала как тяжелеют глаза, проступают первые слезы. Уже начиная всхлипывать, зачем-то спросила, сама не зная зачем.

— Ты плакала, да?

В глазах Эллес появилось какое-то странное выражение. Она медленно качнула головой. — Я не умею плакать. Не научили.

— А я вот умею…

Наташа вдруг приблизилась и обняла плечи. И разревелась. Прижав к себе подругу, она что-то говорила… прерывистыми бессвязными обрывками.

— Ты не чужая! Не чужая! Тебя все любят. Родители любят… в школе… тренерша. Ты всем нужна! И мне больше всех… Не надо так! Пожалуйста…

Эллес сидела растерянная. Не понимая что происходит. Что-то совершенно неведомое, непонятное. Ее вдруг заполонили чувства, о которых она и представления не имела. И самое главное из них — благодарность.

Она провела пальцами по щеке Наташи. Рука стала мокрой от слез. Вот что означает плакать.

— Хорошо, не буду больше. Не буду…

Глава 26

Первый старт

Ольга Валентиновна смотрела на носящихся по льду фигуристов. Шла очередная рутинная тренировка. Впрочем, не совсем так. Через день стартует чемпионат области — долгожданное открытие сезона. От ее школы будут участвовать шестнадцать фигуристов, во всех четырех видах. Но конечно же в этом сезоне ее интересовал женский одиночный разряд. Кто бы сомневался…

На юниорке все ясно и без вариантов. Ладыгина показывает такое феноменальное катание, что если она повторит свой драконий танец даже на взрослой Олимпиаде — все остальные будут нервно курить в сторонке. Это что-то запредельное, из области фантастики. И как она так быстро поднялась? На роликах научилась? Глупости!

— Тут какая-то тайна.

Мало того, ее подружка Наташа Фомина тоже прогрессирует не по дням, а по часам. Почти все тройные освоила. Триксель уже пытается прыгать! А ведь прыжки у нее совсем не получались. Это неспроста.

Тренер поморщилась, вспомнив недавний конфликт. Сергей, занимающийся в школе постановкой прыжков, пожаловался на Фомину. Полностью игнорирует его советы-требования. И вообще ведет себя неуважительно. Причем делает это демонстративно, на глазах у остальных. Когда Ольга Валентиновна стала с той разбираться, то получился не очень приятный разговор.

— Он бездарь и бестолочь!

— Тебе не стыдно? Как можно такое говорить о наставнике?

— Это не только мои слова.

— Вот как? Интересно, чьи же еще?

Наташа замялась. — Неважно. Ольга Валентиновна, вы знаете, что он предлагал мне бросить катание? Потому что я безнадежная.

— Нет не знала. Это правда?

— Да, это правда. Вы тоже меня считаете безнадежной?

Тренер всплеснула руками. — Нет конечно! У тебя все хорошо получается.

— Я тоже так думаю. Только заслуги его в этом нет даже на копейку.