– Ты несправедлив, человек, – раздался в гулкой пульсирующей тиши голос ксенобианина. – Мы боролись, но никого не убивали. По крайней мере, в последний период.

Что он несет?! – А ндрея пробила короткая дрожь Не хватало еще такой неприкрытой циничной лжи… теперь Доминик точно изрешетит Дрога и сам найдет смерть…

– Чтобы включить программу перераспределения ресурсов, нужен человек и ксенобианин. Вы захватили меня. Мы тоже знали – нам потребуется человек. Но вы не склонны к сотрудничеству, даже когда ситуация безвыходна.

– И что? Что ты хочешь этим сказать?! – Доминик все же рванулся вперед и в сторону, машинально оттолкнув Лозина. Теперь между ним и ксенобианином не осталось живого щита.

– Мы брали пленных.

– Сколько?

– Всех, кого смогли найти в смежном секторе.

– Ты лжешь. Люди не сдаются.

– Ты прав. Вы не сдаетесь. Но мы несколько раз меняли формулу токсина, в зависимости от потребностей текущего момента. Один состав убивает, другой только парализует. Сопротивление не может длиться вечно. Мы смогли взять в плен достаточно людей.

– Достаточно для чего?

– Для того чтобы кто-то из них стал вторым оператором при активации введенных в компьютер программ. Мы не знали, кто способен к сотрудничеству, поэтому жертвовали своими бойцами, стараясь захватить максимальное число людей.

– Я не верю тебе… – Противореча словам, в хриплом голосе Ван Хеллена прорвались нотки безумной надежды. – Где они?

– Это недалеко. В соседнем гнезде. Люди спят.

– Их не убили? – вмешался в разговор Андрей. – В этом году вы проиграли, – напомнил он.

– Да, – лаконично ответил Дрог. – Но время не стоит на месте. А вас уже не осталось.

Чуждая логика. Они думали о будущем, с точностью зная, что теперь в жилых секторах всего несколько человек.

– Веди. – Ствол ИПК уперся в грудь ксеноморфа – Если ты солгал…

– Я не лгу, человек. МЫ НЕ УМЕЕМ ЛГАТЬ.

Дрог развернулся и зашагал в прежнем направлении.

Доминик обессиленно сел на мшистый бугор.

Ему хотелось бросить автомат, закрыть лицо руками, чтобы хоть на миг отгородиться от восприятия ненормальной, рвущей душу и разум реальности, но мешала кислородная маска, да и Андрей, присевший рядом, видно, не понимал, что командира нужно оставить одного.

– Доминик.

– Я в порядке. – Ван Хеллен с силой сжал приклад ИПК. – Я в порядке.

– Мне кажется, Дрог не лжет. Помнишь поляну среди черного леса? Мы ведь не нашли там ни одного тела. Только фрагменты экипировки и обглоданный пулями хитин.

– Да, помню, – коротко ответил Доминик.

Это было похоже на правду.

Правду, в которую хотелось неистово верить, но если умрет эта последняя надежда…

– Пойдем, командир.

– Пойдем. – Ван Хеллен с усилием встал. – Андрей, я не могу общаться с ним. – Взгляд Доминика нашел удаляющуюся фигуру ксенобианина. – Но у меня есть еще один вопрос, который требует ответа.

– Ты хочешь, чтобы я задал его?

– Да. Это важно. Очень важно.

– Хорошо, командир. Я сделаю, как ты скажешь.

Спустя несколько минут Лозин нагнал Дрога.

– Есть еще одна проблема, Ксеноб. – Обратился он к Чужому, используя не имя, а всплывшую в памяти форму обращения.

– Я слушаю.

– Несколько дней назад, перед выходом нашей группы в сектор, ваша боевая форма проникла в систему вентиляции.

– Я знаю об этом.

– Боец нес заряд взрывчатки.

– Ему удалось? – задал встречный вопрос Дрог.

– Нет.

– Жаль.

– Целью был Астафьев?

Ксенобианин некоторое время шел молча, будто решил проигнорировать вопрос.

– Я не разбираюсь в ваших именах, – наконец произнес он. – Целью являлся человек, запустивший систему репликации.

– Почему вы хотели убить его? Из-за страха, что нас станет больше?

– Нет.

– Тогда почему?

Дрог опять промедлил с ответом. Очевидно, он подбирал слова низшего языка, способные правильно передать суть предполагаемого высказывания.

– Он не то, что вы думаете, – наконец произнес ксенобианин. – Я допросил пленных репликантов и понял: его необходимо убить.

– Почему? – настаивал Лозин. – Постарайся объяснить. Это важно, Дрог.

– Он не человек, – лаконично ответил ксенобианин.

В первый момент Андрей растерялся, не зная, что ответить на такое абсурдное утверждение. Пусть он мало общался с Астафьевым, но…

И тут Лозина осенило.

– Ты ошибся, – сказал он, вспомнив, что у ксенобиан тоже есть свои укоренившиеся фобии, доставшиеся ныне живущим в память о чудовищном противостоянии их предков с расой ИНЫХ. – У Астафьева нет ноги, ее действительно заменяет кибернетический протез, но это вовсе не значит, что он перестал быть человеком.