Нет, ошибки быть не могло, вот разом погасли еще два сигнала.

Крупный, расплывчатый маркер, замеченный им несколькими минутами ранее, куда-то исчез…

– Клаус осторожно!

Фриенбагер остановился.

– Справа от тебя в здании два дройда. Не видишь?!

– Нет, не вижу. Шлем повредило.

– Не выходи на открытое пространство. Следи, даю указание на цель. – Светлов привстал из-за укрытия и двумя короткими очередями обозначил пустые глазницы оконных проемов здания, в котором скрылись человекоподобные машины.

– Понял, командир, с меня причитается… – В такие моменты Фриенбагер действовал решительно, иногда на грани оправданного риска, вот и сейчас после короткого рывка он распластался, прижимаясь к простенку между двумя окнами, вокруг которых виднелись выщерблины от пуль.

– Держи выход под прицелом! – Выдохнул он в коммуникатор, коротким замахом отправляя внутрь здания две гранаты, одну за другой.

Стены древнего строения содрогнулись, кое-где по ним, грозя обвалом, поползли трещины, из дверей и окон рванули отблески пламени, а затем толчками начало выдавливать дым и пыль.

Маркеры в тактическом окне проекционного забрала погасли.

– Есть, оба – прокомментировал Светлов показания датчиков.

– Сколько еще. Дай направление! – Клаус уже нырнул в клубы дыма: лучшей защиты от лазеров и не придумаешь, ну а от пуль предохранят потрескавшиеся, но устоявшие стены, – Не слышу тебя Антон! Дай направление на цель!

– Клаус возвращайся. – Светлов не мог ничего объяснить, в его силах сейчас была лишь констатация факта – целей нет. Вторую волну андроидов кто-то попросту вырезал кинжальным огнем с короткой дистанции, – оптика боевого шлема показывал укрупненное изображение нескольких машин, застывших в нелепых позах метрах в ста от позиции Антона.

В теснине между зданиями, периодически скрываясь в дыму, стелящемся вдоль самой земли, шел человек, облаченный в боевую броню; усилители мускулатуры позволяли ему двигаться быстрым размеренным шагом, не смотря на дополнительный груз, который незнакомец нес на плечах.

– Антон осторожнее. У него Хоук в заложниках. – Прокомментировал ситуацию Фриенбагер.

– Вижу. – Коротко отозвался Светлов. – Клаус, оставайся на позиции. Держи его под прицелом. Я выйду навстречу.

– Рискуешь.

– Нет. Это он вырезал вторую группу андроидов.

– Уверен?

– На все сто.

– Что-то подозрительно, командир. Очередная выходка СКАДа. Ему угробить десяток дройдов – раз плюнуть.

– Вот с этим я и хочу разобраться.

Выходя навстречу незнакомцу, который молча шагал в направлении заброшенных гидропонических ферм, Светлов понимал, встречу ему навязывают .

Одного Антон не мог взять в толк, если козырем противника являлся Энтони Хоук, то зачем загадочному человеку, явно выступавшему от имени сети, понадобилось уничтожать андроидов?

Глупая, ничем не оправданная трата ресурсов, – так оценил бы подобные действия СКАД. Понятно, что достаточно продемонстрировать пленного Хоука, чтобы вынудить беглецов вступить в переговоры, затягивая время.

Неизвестность хуже беды.

Они остановились в нескольких метрах друг от друга. Энтони, которого незнакомец нес на плечах, находился в бессознательном состоянии. Крови Антон не заметил.

– Ну, что скажешь? – Светлов включил коммуникатор на стандартную частоту связи, понимая, что СКАДу и без того известно их местоположение. – Только не тяни время.

– А говорят, люди с годами меняются. – Внезапно раздался в коммуникаторе совершенно неожиданный ответ. – Впрочем, ты всегда был не таким как все. – С этими словами незнакомец поднял забрало боевого шлема.

В первый момент Антон опешил, затем, когда сгинул мгновенный морок воспоминаний, снова пришло саднящее чувство тревоги, смешанное со злой обидой – почему именно ты?

Перед ним стоял повзрослевший, но все же узнаваемый с первого взгляда Курт Фогель.

– Не рад? Думаешь это выходка СКАДа?

– Ты работаешь на систему?

– Работал. – Уточнил Курт. На его лицо набежала тень. – Да, командир, работал, причем не за страх, а за совесть, пока не прочитал мысли вот этого… не знаю, как его назвать. – Глаза Фогеля источали грустную решимость. Очевидно, он только что сделал какой-то трудный выбор, и Антон вдруг устыдился своих подозрений, но чувство промелькнуло и исчезло, растворившись во всеобъемлющей тревоге, которая единственная была способна послужить фоном к возникшей ситуации.