Сонни закрывает глаза, давая понять, что изо всех сил пытается разобраться в происходящем. Затем она резко встает с места и выходит из зала, бросив через плечо:

– Мне нужно пять минут.

Марта подходит к столу защиты и шепотом коротко говорит что-то на ухо Кирилу. Затем она берет отца за локоть и тоже выводит его из зала суда. Они минуют две пустые комнаты и оказываются рядом с ореховой скамьей со спинкой, стоящей в конце облицованного белым мрамором коридора.

К этому моменту настрой Стерна предсказуемо меняется – чувство вины в его душе уступает место возмущению, особенно в связи с объяснениями, озвученными Фелдом. Стерн чувствует, что головомойка, полученная им от судьи, прежде всего и главным образом объясняется его возрастом. Будь он лет на сорок моложе, Сонни отнеслась бы к этому эпизоду внимательнее.

– Послушай, что я тебе скажу, Марта. Если Сонни попытается снять меня с процесса, я обращусь в апелляционный суд.

– Этого не случится, папа. Сонни просто не в духе от всего того, что происходит в зале. Думаю, она ненавидит дела об убийствах. Когда Капеч ответил насчет большой вероятности, она посмотрела на Мозеса так, как будто хотела прикончить его самого. Я едва удержалась, чтобы не рассмеяться вслух.

До Стерна доходит, что речь идет о том самом моменте, когда ему показалось, что Марта пытается скрыть улыбку. Но сейчас Стерна больше волнует собственная судьба, чем судьба его клиента.

– Я вовсе не страдаю деменцией, – говорит он, – и считаю возмутительным, если кто-то предполагает обратное.

– Пап, конечно, ты не страдаешь деменцией. Если бы я считала иначе, я бы своими руками забаррикадировала перед тобой двери в зал суда. Твое мнение, твои аргументы, опыт и знания – все это по-прежнему поражает и восхищает меня. Но твой самоконтроль в той ситуации, которая возникла в ходе процесса, когда Капеч внезапно разочаровал тебя, – это совершенно другой вопрос. После смерти Хелен ты плакал при людях в десять раз чаще, чем после смерти мамы. Я радовалась тому, что ты стал менее закрытым. Но сейчас положение таково, что ты должен пообещать мне: как только почувствуешь, что тебя заносит, ты немедленно прекратишь свое выступление и передашь слово мне. Просто дай мне понять это взглядом.

Стерн кивает. Он в состоянии принять предложение Марты. Больше всего остального его угнетает тот факт, что его умение держаться в определенных рамках, которое всегда безотказно защищало его, словно невидимая броня или скафандр, подвело, когда Капеч не оправдал его ожиданий.

Когда Стерн и Марта снова оказываются в зале суда, Джинни, заместитель начальника группы судебных приставов, стоит в своей синей униформе около задней двери, держась за ручку. Это означает, что судья вот-вот выйдет из кабинета и вернется на место.

– Ну, – говорит Сонни, устраиваясь в своем кресле, – я попросила стенографистку зайти ко мне и прочитать часть стенограммы вслух. Так вот, должна сказать, что нарушения имеют место со всех сторон. Мистер Фелд, я согласна с тем, что следовало бы, чтобы исправить положение, попытаться опросить свидетеля повторно. Но раз вы знали, что ответы доктора Капеча под присягой не соответствуют истине, а в особенности то, что он неверно понял инструкции, полученные от вас, вам следовало сразу же подойти к боковым перилам или же просто встать и поправить его. Мистер Стерн, я понимаю, что вы находились в трудном положении, но вы тоже должны были подойти к боковым перилам для консультации, прежде чем задать вопрос, который выходит очень далеко за общепринятые рамки.

– Я согласен, – выпаливает Стерн и сопровождает эти слова чем-то вроде небольшого поклона. – Подобное не повторится.

– Хорошо. И, честно говоря, пробежав стенограмму, я пришла к выводу, что по крайней мере часть показаний доктора Капеча можно считать не относящейся к делу. Но давайте пока оставим все как есть и займемся повторным опросом свидетеля обвинения.

После того как доктор Капеч снова занимает свое место на свидетельской трибуне, он уже не может обсуждать свои предыдущие показания ни с представителями обвинения, ни с представителями защиты. Таким образом, для того, чтобы повернуть ситуацию в свою пользу, Фелду нужно, чтобы Капеч точно понимал подоплеку каждого вопроса. Доктор неплохо справляется с этим, если учесть его нехватку опыта выступлений в суде в качестве свидетеля.

– Когда вы отвечали мистеру Стерну на его вопрос о «большой вероятности» – такую формулировку можно считать общепринятым медицинским термином?

– Нет. Ничего подобного. Отвечая, я просто излагал свои собственные впечатления.

– И вы, разумеется, употребляли это словосочетание не в качестве формулировки, имеющей юридическую значимость?

– Нет, нет, конечно, нет. Я ведь, в конце концов, врач, а не юрист.

Когда Капеч покидает свидетельскую трибуну, судья напоминает присяжным, что они ни с кем не должны обсуждать ход процесса и дело, которое на нем рассматривается. Затем Сонни объявляет перерыв до следующей недели. По решению присяжных слушания будут возобновлены в понедельник, учитывая, что дело Кирила привлекает большое внимание общественности и СМИ. Что же касается Сонни, то она никогда не проводит слушания по пятницам – этот день она отводит для рассмотрения прошений и ходатайств по сотням других дел, значащихся в ее календаре.

После окончания заседания Стерн берет Кирила за рукав и говорит, что хочет встретиться с ним в своем кабинете.

– Приезжайте один, – тихо добавляет адвокат.

Пафко быстро кивает, словно зная, какой именно будет тема предстоящего разговора. Он говорит, что позаботится о том, чтобы Донателлу отвезли домой, а после этого приедет к Стерну.

Спустившись, Стерн видит Ардента, который стоит у обочины рядом с машиной. Адвокат снова совершенно обессилен – слишком тяжел груз эмоций, которые он пережил во время стычки с Сонни. В конце концов он приходит к выводу, что Фелду досталось от нее больше, чем ему. Но это не имеет значения, потому что он знает: прежний Сэнди Стерн, адвокат с безукоризненной репутацией, придумал бы какой-то филигранный ответ на ложные заявление Капеча и не стал бы нарушать веками сложившееся правило, согласно которому юрист, участвующий в процессе, не может выступать на нем в качестве свидетеля. Сидя в салоне автомобиля, Стерн вынужден признать неприятную правду, предчувствие которой уже давно темным облачком собиралось в глубине его души: все это больше не для него. Марта права. Ему ни в коем случае нельзя было соглашаться представлять интересы Кирила.